1997, Серый кардинал

- Вы не понимаете. - Снова покатились слезы. - У лошади просрочена страховка, потому что я не могла позволить себе сделать очередной взнос. И я очень много должна мистеру Сталлуорти за ее тренировку. Я не сомневалась, что сегодня моя лошадь победит, и надеялась расплатиться с долгами. Даже ставку у букмекера я по договоренности сделала за его счет, и теперь у меня нет денег заплатить ему. Если бы лошадь не выиграла, мне бы пришлось продать ее. А теперь я не могу сделать даже этого…

Бедная миссис Куртни Янг.

- Она чокнутая, - объяснил мне позже Джим, седлая Будущее Сары. Она слишком много играет на тотализаторе.

- Что же она будет делать?

- Делать? - воскликнул Джим. - Продаст очередную порцию фамильных драгоценностей. И купит другую лошадь. В один прекрасный день она потеряет все.

Я недолго печалился о миссис Куртни Янг и в тот же вечер позвонил отцу с предложением застраховать Будущее Сары.

- Как у тебя сегодня дела? - спросил он. - Я слышал результаты, но тебя среди первых трех не было.

- Мы пришли четвертыми. Как насчет страховки?

- Кто занимается страховкой лошадей?

- «Уэдербис».

- Тебе это надо?

- Ради тебя, - сказал я.

- Тогда пришли мне бумаги.

Администратор всех скачек - фирма «Уэдербис» - занимается не только страховкой лошадей. У нее хранятся все отчеты. Там регистрируют имена владельцев лошадей и делают подробное описание особенностей скакунов, включая цвет. В «Уэдербис» тренеры посылают заявки на участие в скачках. «Уэдербис» подтверждает, как лошадь прошла дистанцию, и дает информацию о скачках в прессу. «Уэдербис» ночью печатает в цвете программу скачек и утром распространяет буклеты на ипподромах.

«Уэдербис» составляет календарь скачек, ведет Племенную книгу и действует как банк, перечисляя гонорары жокеям, призовые деньги владельцам, что-то кому-то. «Уэдербис» ведет хорошо защищенную компьютерную базу данных.

Фактически в мире скачек мало такого, чем не занимается «Уэдербис».

И эта чокнутая, слезливая, глупая миссис Куртни Янг натолкнула меня на мысль, что в некий отдаленный день я могу обратиться в «Уэдербис», чтобы получить там работу.

Весной на третий год моего учения отец приехал в Эксетер навестить меня (до этого он был здесь несколько раз). И, к моему удивлению, привез с собой драгоценную Полли.

Каждое Рождество во время каникул я проводил неделю, катаясь на лыжах в Альпах (и практикуясь во французском). И каждую свободную минуту я отдавал тренировкам с Будущим Сары или участию в скачках. Но я вел честную игру и сдавал все экзамены на вполне приличные оценки, если не на высшие баллы.

И поэтому, когда я увидел, что он приехал, галоп вокруг рефлексов виновности не продолжался чрезмерно долго. Я не отшатнулся, а пожал ему руку (наши отношения наконец продвинулись до рукопожатия) с ничем не омраченным удовольствием.

- Не знаю, понимаешь ли ты, - начал отец, - что мы быстро приближаемся к общим выборам.

Моя немедленная реакция выразилась бы в словах: «О боже! Нет!» Но я удержался и не сказал этого вслух. Хотя, должно быть, ужас отразился на лице. Драгоценная Полли засмеялась.

- На этот раз я не прошу тебя ходить от двери к двери, - улыбнулся отец.

- Но тебе нужен телохранитель…

- Я найму профессионала.

Я моментально почувствовал ревность. Смешно.

- Надеюсь, он будет сторожить твою спину. - Мне понадобилось добрых десять секунд, чтобы искренне выразить свое отношение.

- Это не он, а она. Всех цветов пояса в боевых искусствах.

- Ох. - Я взглянул на Полли, которая выглядела такой кроткой.

- Полли и я, - продолжал отец, - предполагаем пожениться. Мы приехали, чтобы услышать, какие у тебя возражения.

- Полли!

- Дорогой Бенедикт, ваш отец такой резкий. Я бы спросила у вас более мягко.

- У меня нет возражений, - запротестовал я. - Даже совсем напротив.

И поцеловал ее в щеку.

- Боже милостивый! - воскликнула она. - Вы еще выросли.

- Вырос? - отец с интересом посмотрел на меня. - Я не заметил.

- Я наконец перестал расти, - вздохнул я. - Теперь я на дюйм выше и на пятнадцать фунтов тяжелее, чем был в Хупуэстерне.

Я слишком большой, хотелось мне добавить, поэтому выхожу за пределы, поставленные профессиональному жокею, но вполне гожусь для любителя.

Полли совсем не изменилась. Если не считать, что ужасную малиновую губную помаду, как я заметил, она отвергла ради такой же неподходящей пунцовой. Ее одежда по-прежнему оставалась немодной даже по критериям благотворительной лавки, и в недавнем прошлом ничьи ножницы не касались ее волос.

Со своим длинным лицом и худым жилистым телом она вроде бы абсолютно физически не соответствовала отцу, который стал еще мощнее. Но она, как всегда, сияла несомненной добротой. И мне казалось, что теперь ее искренность окрашена юмором. В ее манерах никто бы не заметил грубости или самоуверенности.

Зато еще сильнее чувствовалась сила ее разума и бескомпромиссность натуры.

Это больше, чем брак двух истинных разумов, подумал я. Это брак истинной морали.

- Поздравляю, - искренне сказал я отцу, и он, по-моему, выглядел довольным.

- Что ты делаешь в следующую субботу? - спросил он.

- Скачки в Чепстоу.