1Q84. Книга 3. октябрь-декабрь

Прошло полчаса, но из дома никто не вышел. Впоследствии у двери показалась женщина средних лет, села на велосипед и поехала. Усикава называл ее Женщиной-С-Подбородком. Потому что у нее обвисал подбородок. Через полчаса Женщина-С-Подбородком вернулась с корзиной товаров на велосипеде. Поставила велосипед на стоянке и с пакетами зашла в дом. Потом вернулся домой школьник начальной школы. Усикава назвал его Лисом. Ибо у него были поднятые кверху глаза. Однако человек, похожий на сборщика абонентской платы, так и не появился. Усикава не понимал, почему. Ведь выход из дома был один. И Усикава ни на секунду не отрывал от него глаз. Если сборщик платы не выходил, то, значит, он все еще находится в доме.

И после того Усикава неутомимо следил за дверью дома. Даже не наведывался в туалет. Когда стемнело, загорелась лампа над дверью. Однако сборщик платы не вышел. Когда минуло шесть вечера, Усикава сдался. Зашел в туалет и долго справлял малую нужду. Наверное, этот человек все еще в доме. Почему — непонятно. Нет никакой логики. Но тот странный человек решил остаться в доме.

Все холоднее ветер резко свистел между замерзшими электрическими проводами. Усикава включил электрическую печь и закурил сигарету. Потом задумался над загадочным сборщиком абонентской платы. Почему он так дерзко говорил? Почему был так уверен, что в квартире есть человек? И почему он не выходил из дома? И если не вышел, то где находится сейчас?

Усикава отступил от фотоаппарата и, опершись на стену, долго смотрел на раскаленную спираль электрической печи.

Глава 17. Аомамэ У человека только два глаза

Телефон зазвонил в ветреную субботу. Примерно в восемь вечера. Аомамэ, в стеганой куртке на пуху и с шерстяным одеялом на коленях, сидела на стуле на балконе, и сквозь щели в пластиковых жалюзи следила за детской горкой, освещенной уличным фонарем. Обе руки держала под одеялом, чтобы не закоченели. Безлюдная детская горка напоминала скелет гигантского животного, вымершего в ледниковый период.

«Возможно, длительное пребывание на вечернем холоде вредит эмбриону, — подумала она. — Хотя, пожалуй, такой, как сейчас, не создаст проблем. Ведь даже если внешне организм замерзнет, околоплодная жидкость так же, как кровь, сохраняет тепло. К тому же, в мире немало суровых мест, которые не идут ни в какое сравнение с этим балконом. Но там все равно женщины не перестают рожать детей. А этот холод, что не говори, я должна выдержать, чтобы встретиться с Тэнго.

Как всегда, большой желтый и маленький зеленый диски обеих Лун висели рядом в зимнем небе, по которому быстро проносились облака различной формы и величины. Белые и густые, с четкими очертаниями, они казались льдинами, плывущими по реке в море. Аомамэ глядела на вечерние облака, которые неизвестно откуда появляются и неизвестно куда исчезают. У нее было такое ощущение, будто ее саму занесло на край света. «Настоящая Арктика, — подумала она. — Дальше, на севере, уже ничего нет. Впереди простирается пустота, хаос».

Сквозь слегка приоткрытую стеклянную дверь балкона телефонный звонок был чуть слышен. Кроме того, Аомамэ о чем-то задумалась. Но этот звонок услышала. Сначала было три звонка, а через двадцать секунд — еще один. Звонил Тамару. Аомамэ убрала с колен одеяло и, отворив запотевшие стеклянные двери, вернулась в комнату, темную, но достаточно обогретую. Застылыми пальцами она взяла трубку.

— Читаете Пруста?

— Что-то он у меня совсем не идет, — ответила Аомамэ, будто обмениваясь паролем.

— Что, не понравился?

— Да нет. Как бы вам это сказать?… Кажется, будто он пишет о совсем другом мире, отличном от нашего.

Тамару молча ждал, что она расскажет далее. Он не спешил.

— Кажется, будто читаю подробный доклад об астероиде, удаленном от мира, в котором я живу, на несколько световых лет. Каждое описание я принимаю и понимаю. Причем, все выразительно и ярко. Но тамошние и здешние картины никак не связываются между собой. Потому что физически они разделены большим расстоянием. А потому, прочитав текст, мне приходится возвращаться назад и начинать сначала. — Аомамэ искала точные слова для дальнейшего рассказа. Тамару все еще ждал. — Но мне не скучно. Правильно и красиво написано, и я по-своему могу понять строение этого одинокого астероида. Тем не менее, как я и говорила, лишь по чуть-чуть продвигаюсь вперед. Впечатление такое, будто гребу против течения. Если, немного почитав, решаю немного отдохнуть или о чем-то задумываюсь, вдруг замечаю, что лодку вода отнесла назад. Но такое чтение, скорее всего, мне подходит. Это лучше, чем если бы я двигалась за сюжетом вперед и только вперед. Как бы это объяснить?.. Ощущение такое, будто время в романе Пруста движется неравномерно и постоянно колеблется. И вроде даже не важно, что будущее и прошлое меняются местами. — Аомамэ искала точные выражения. — Кажется, словно вижу чей-то сон. Ощущения являются единовременными. Но что означает такая «единовременность», не пойму. Хотя ощущения очень близки, в действительности расстояние между ними очень большое.