2+2

— Айвазова не глупая, к сожалению, — со вздохом отозвалась я. — Она просто гламурная и ей не дается математика. Но тут ее вытянет Вова…

Упоминание о парне снова отозвались тупой болью в сердце, но я помотала головой, отбрасывая эмоции. Пореветь еще успею. Вот вечером залезу в ванну с ведром мороженного, включу воду, чтобы шумела погромче, и поплачу с полной отдачей процессу.

— А куда мы так уверенно идем? — спустя минуту спросил Данилов.

— Осмотреться в кампусе, чтобы знать, что нас ожидает, — терпеливо ответила я. — А потом надо найти пункт обмена валюты.

— Зачем? — судя по голосу, откровенно поразился моему расписанию дел Никита.

— Как зачем? Деньги поменять с рублей на доллары.

— А в России ты чем занималась?..

Если честно, дома я не поменяла, потому что мама, по совету одной из знакомых, сказала, что лучше это делать уже в Нью-Йорке — ставка выше. Это я и озвучила Никите.

Его реакция была странной: он нахмурился.

— Я вчера думал, ты реально прикололась насчет курса и того, что сюда без денег приехала.

— Нет, — вполне серьезно ответила, пятой точкой чувствуя подвох.

— А то, что для местных наши рубли — это та еще экзотика? Придется порядком побегать, чтобы найти обменник. Да и курс… — он озадаченно цокнул языком. — Ты же будущий экономист, только не говори, что не догадалась загуглить курс валют на местном рынке.

Если бы сейчас можно было провалиться от стыда сквозь землю, я бы это сделала. Потому что да, не загуглила, а ведь могла бы… Но я и так носилась, как белка в колесе, чтобы собрать документы на визу, благо, хоть загранпаспорт у меня был сделан еще пару лет назад при поступлении в вуз. Сейчас же голова была забита чем угодно, кроме валют в Гугле. Видимо, сказывалась моя неопытность: все же это была моя первая поездка за пределы родной страны.

— Неужели все так плохо? — спросила я Данилова, на что он лишь пожал плечами, а в следующий миг уже улыбался во все тридцать два.

— Даже если совсем **во, — без стеснения ругнулся он матом, — у тебя есть я, детка. Со мной не пропадешь!

Пока я переваривал такое отношение и обращение к себе, он закинул свою руку мне на плечи, сгробастав едва ли не в охапку, и добил очередной репликой:

— Если и не поменяем, согласен содержать тебя все два месяца за услуги жены на час!

— Что? — вспыхнула я, отскакивая и сбрасывая с себя его лапищу. Щеки полыхали огнем, а я негодовала. — Ты за кого меня принимаешь? Чтобы я…

— Чтобы ты что? — вскинув бровь, переспросил Никита. — Взяла в руки половник и сварила борщ? Не думал, что ты из этих… феминисток!

— Из этих, из них! Никаких услуг я тебе оказывать не буду. И вообще, вначале нужно обменять деньги!

С этими словами я круто развернулась и двинулась на выход из здания. Судя по громкому топанию гриндерсов позади, Никита шел следом.

Оказавшись на улице, я выдохнула. В очередной раз постаралась успокоиться, а после достала расписание — убедилась, что занятия только завтра и на сегодня я свободна. Как раз хватит, чтобы обзавестись местными деньгами.

В этот раз я последовала совету Данилова и, подключившись к местному вайфаю, принялась искать ближайший обменник.

Меня тут же забросило на форум русских мигрантов, и чем больше я читала, тем больше начинала проклинать мамину подругу. Кажется, я крепко влипла…

И все же один из ближайших пунктов нашелся в получасе ходьбы по скачанной карте, на какой-то тихой, невзрачной улочке, а когда я увидела курс, мне захотелось рыдать!

Мама дала мне в дорогу тридцать тысяч, огромные деньги по нашим скромным меркам. И с “выгодным” курсом, который обещала знакомая, мы рассчитывали, что у меня будет около пятисот долларов. Не ахти какие деньги для США, но если экономить, на мелкие расходы должно было хватить.

И что в итоге? Я стояла перед пунктом и понимала, что в лучшем случае получу четыреста. В стране, где только за такси из аэропорта Данилов платил сорок.

Я была в отчаянии, но и деваться оказалось некуда.

Местная валюта была необходима, как минимум, чтобы купить проездной в метро и чем-то питаться все это время.

Когда мне на руки выдали деньги, рыдать захотелось еще сильнее.

Мороженое в ванной откладывалось, причем до прилета в Москву. Я не смогу себе позволить такую роскошь!

— У тебя такой вид, будто ты съела слизня! — голос Данилова ворвался в мой и так разрушенный мирок.

Я обернулась на звук и увидела ректорского сынка. Он стоял, оперевшись спиной о ближайший столб, и, скрестив на груди руки, наблюдал за мной. Его косуха была небрежно расстегнута, отчего многочисленные ремешки болтались, звеня пряжками друг о друга.

— Ты что, за мной от самого универа шел? — Я была готова поклясться, что пока сюда брела, своего соседа не наблюдала.

— Разумеется. — Он отлип от столба и лениво потянулся, подобно коту на весеннем солнце. — Ты языка толком не знаешь, еще заблудишься и до дома не дойдешь. Что я завтра твоему очкарику скажу? А то он… ух… три шкуры с меня сдерет! Сотрясет мне мозг конспектом с матрицами… так, что от греха подальше лучше за тобой присмотреть!

— Ты придурок! — рявкнула я.