2. Акбар Наме. Том 2

мужества сказать об этом; 2) другие же, хорошо зная характер мирзы, считали неразумным делать подобные заявления, ибо пребывали в уве-238 ренности, что он по самонадеянности не прислушается к хорошему совету, а наоборот, проявит недовольство из-за одного лишь его упоминания. Недовольство же это пошатнет влияние и положение говорящего. Преданность в таких ситуациях — это когда не медлят и не следят за словами, а также не тратят попусту время на пренебрежение [долгом] и на сомнения. Ибо плачевные последствия [вышеназванных] ошибок отражаются в конечном итоге на всех и губительны для всебщего благополучия. Результат же плохого совета — величайшего и худшего из измен — проявится в будущем. На щеке их действий появится родинка ненадежности и лести — мрачных²⁷ [спутников] предательства и вероломства. Люди, остерегающиеся сказать правду или произнести искренние, но неприятные слова, должны понять, что подобная возможность — часть их удачи, и [им следует ей] возрадоваться, не позволяя морщине молчания появиться на челе откровенности. Хотя с виду великие [мира сего] проявляют недовольство, всё же благородный ум всегда готов выслушать обе стороны. Если даже покажется, что советники противоречат своим господам, на деле они всего лишь выполняют свой долг и совершают добрую службу и будут вознаграждены словом и делом теми, кто ценит результат и принимает во внимание исход [событий]. Мирза Камран из-за недостатка предостерегающей мудрости и отсутствия здравомыслящих советников совершал ошибку за ошибкой.

Глава 38

Завоевательный поход армии Его Величества Джахаибаии Джаппат-ашияни из Кандагара в Кабул и покорение этой территории

Когда Его Величество освободился от забот о Кандагаре, он поставил перед собой задачу завоевать Кабул и с этой целью покинул сад Его Величества Фирдус-макани и сделал привал у Гумбаз Сафеда («белого купола») выше мавзолея Хасан Абдала. Мысли о по

ходе неотступно занимали его ум, и он постоянно совещался об этом с дальновидными соратниками. Многие персы были утомлены длительным пребыванием на чужбине и уехали без позволения, а другие отбыли, добившись разрешения [лишь] своей назойливостью. Будаг-хан¹ и другие, бывшие в услужении у сына шаха, по недомыслию простерли десницу угнетения и тирании над населением, думая обогатиться таким неправедным способом. Люди всякого звания часто приходили из города, моля о справедливости, и Его Величество Джаханбани пребывал в затруднении: ибо если станет он выговаривать притеснителям, шах будет раздосадован; но если он не свершит правосудие, рука несправедливых останется простертой над покоренными, и это вызовет недовольство Аллаха. Из-за неопределенности положения он не смог разрешить сомнений и отложил исправление зла до другого времени.

239

Когда решение о походе на Кабул было принято, ему пришлось попросить Будаг-хана приютить нескольких женщин, а также разместить его добро и имущество. Он искренне признал, что, согласно своему обещанию, передал Кандагар персам, но сказал, что не может начать действовать до тех пор, пока не разместит где-нибудь своих людей²,