2 раза за 25 суток

Березкин улыбнулся. Но не было в той улыбке добродушия. Кто был близко знаком с молодым человеком, знал, что после этого с его собеседником можно попрощаться. Морально ли, физически, и неизвестно было, что лучше для несчастного. Алексей умел уничтожать соперников. Изящно, не так прямолинейно, как Добрыня, но очень жестоко.

– Да не знаю я, где ваша Анфиса! Кто это вообще?

– Врет, – холодно резюмировал Алексей. – Знает, кто это и догадывается, где они. Более того, радуется. Гад.

Добрыня одной рукой схватил неудавшегося тестя за грудки и поднял мужчину в воздух:

– Последний раз спрашиваю, где??!

– Отпусти! Скажу, скажу! – как-то совсем по-девичьи запищал Туркин.

Добрыня разжал кулак, и Зиновий рухнул кулем на пол.

– А-о-у, – взвыл мужчина от боли, – что ж ты, делаешь?! У Индирки они на квартире. Я так думаю. Все, прочь отсюда, или я охрану вызову!

– Давай, давай, – ухмыльнулся Алексей, – ты только реанимируй их всех для начала, а потом вызывай в свое удовольствие.

Молодые люди покинули дом и снова направились к своим автомобилям. Оба знали куда ехать, не было нужды обсуждать план. Тем более, когда это касалось прямолинейного Гольдзмана. Березкин знал, его друг, как ледокол без тормозов, если что-то решил – плана не будет. Все действия по ходу дела. Куй железо, пока горячо, ну, или что-то в этом роде.

– Давно руки чесались дать пинка этому вездесущему подхалиму – попытался пошутить Алеша, садясь в машину, но Гольдзман уже завел мотор и не услышал партнера.

Глава 7

Что бы вы сделали, увидев огромный синяк на лице маленькой, хрупкой восьмилетней девочки? А потом и на тоненьких ручках? Что бы подумали?

Все, что сделала я – сжала кулаки и зубы. Я уже и раньше сталкивалась с Виктором в борьбе за его дочь. И проиграла. По закону, я никто для этого ребенка. Не смотря на склонность к пьянству, этот человек, если можно его так назвать, умеет прекрасно прятать следы своего постыдного образа жизни. Когда приходят люди из опеки – в доме все шикарно, чистота и порядок. А девочка… Улыбается и рассказывает, как она любит играть во дворе, как, бывает, падает, то с горки, то с велосипеда, который ей подарил такой заботливый отец. Я и раньше сходила с ума от таких вот ситуаций, когда ты чувствуешь абсолютную беспомощность, будучи взрослым, отнюдь не стеснительным человеком, который может добиться своего. Обычно может.

Когда уже в такси мне удалось дозвониться на домашний Виктора, трубку взяла Олечка. Тоненьким, заплаканным голоском, она попросила меня:

– Пожалуйста, папа… очень хочет, чтобы ты приехала, – надрывно всхлипывая, произнесла она.

– Он, что, опять? Он обижал тебя? Олечка, не молчи!

– Нет, приезжай, пожалуйста…

– Олечка, не волнуйся, я скоро буду!

Увидев этого измученного родным отцом ребенка, вмиг забыла и о болезни, и о своих любовных приключениях – обо всем. О чем тут можно думать, в такой момент? Решительно взяв ребенка за руку, направилась в глубь квартиры. Ее папашу обнаружила в обычной позе – на потертом диване перед видавшим виды телевизором.

– Явилась? – лениво протянул нетрезвый мужик. – А где твой хахаль? На улице ждет?

– Какой еще хахаль? – удивилась я, и даже немного опешила.

Вот уж чего-чего, а такого вопроса я совсем не ожидала.

– Тот, здоровенный, на крутой тачке. Я смотрю, ты быстро нашла мне замену! – Виктор нащупал ногами драные тапки под своим креслом, просунул в них ноги и поднялся. Ох, вот тут моя карма буквально завизжала: «Беги, Анфиска, беги!!!».

– Какую замену? У нас уже давно с тобой ничего нет!

– Да, нет. Конечно! А кто на мою дочь пытался лапу наложить?

– Если ты думаешь, – процедила сквозь зубы, – что я просто так оставлю все это, то сильно ошибаешься! Я не позволю тебе и дальше измываться над ребенком!

И тут же поплатилась за свою храбрость. Куцин с размаху залепил мне тяжелую пощечину – его коронный ход, можно сказать. От удара я не удержалась на ногах и упала на пол:

– Заткнись, тварь! Ты, хочешь ее защитить? Будешь делать то, что я прикажу! – пьяный, с бутылкой в руке, он навис надо мной.

– Нет! Я вызываю полицию! – держась одной рукой за лицо, другой попыталась нащупать в сумочке телефон, но он не дал мне ничего сделать. Один удар ногой – и все мои вещи отлетели в сторону, я же схватилась за раненную конечность – боль была невыносимой.

– Ты уже пыталась им доказать что-то! Помогло? – Виктор громко и пьяно расхохотался. – Хочешь, чтобы девка была цела, будешь делать то, что я скажу! Больше повторять не буду!

Он снова уселся на свой диван и удовлетворенно уставился на меня:

– Так вот. Ты вернешься к своему хахалю. Он же богатый, так? А раз богатый, надо делиться. Те бабки, что он будет давать тебе на шмотки – будешь приносить мне. Завтра и начнем. К вечеру ты принесешь мне деньги в своем клювике и не вздумай проболтаться ему. Будешь себя хорошо вести – не трону мелкую. Хоть один раз не принесешь – тут же увидишь результат. А сейчас, уматывай отсюда! Нечего мне тут свои сопли размазывать!