2. С другой стороны

После этого Едигей гордо взглянул на меня, оглянулся и махнул рукой. И в комнату начали заходить монголы. Сначала я ничего не понял – каждый из заходящих в комнату людей вносил небольшой тяжелый мешочек, ставил его на пол и выходил из комнаты, уступая свое место следующему монголу. Между входящими и выходящими узкоглазыми ребятами я не видел никакой разницы, как между клонированными овечками. Через пять минут рядом с седлом возвышалась куча из кожаных мешков, каждый из которых был размером примерно с заварочный чайник. Когда процедура вноса мешочков закончилась, мы с Едигем посмотрели друг другу в глаза. Мой взгляд выражал абсолютное недоумение, а взгляд монгола был полон гордости от отлично выполненной работы. Мне эта сцена больше всего напомнила древнюю легенду о камнях и Чингисхане, только роль булыжников сейчас играли кожаные мешочки, а Едигей в отличии от Тимучина радостно лыбился и с этими аксессуарами разговаривать не желал.

– И что это? – первым нарушил молчание я.

– Где? – удивился Едигей.

– Только что – что это было? – начал закипать я, то ли от собственной глупости, то ли от сюрреализма создавшейся ситуации.

– Где? – еще сильнее удивился монгол, и почему-то начал оглядываться.

– Вот это – что! – не выдержав, почти проорал я, показывая пальцами на гору из мешков, которая была выше огромного драконьего седла.

– А! – моментально успокоился Едигей, и гордо произнес: – Это сто тысяч еврази!

– Ты наличными притащил всю сумму, да еще железной мелочью что ли? – удивленно прошептал я.

– Почему железной, – обиделся монгол. – Железки ржавеют быстро, только медь!

Руководство, бухгалтерия и я дружно раскрыли рты и синхронно переводили ошарашенные взгляды с гордого монгола на кучу кожаных кошельков, далее на седло, а затем снова на монгольского детектива, и с каждым новым кругом глаза у присутствующих ветеранов офисной жизни раскрывались все шире и шире.

– Как же это пересчитывать… – убитым голосом нарушил молчание Дмитрий.

– Зачем считать, – оскорбился Едигей. – Тут все точно!

Следующие пять минут мы с монголом напирали на представителей официального московского предпринимательства, взирая к совести, чести и достоинству, как их, так и всего монгольского народа. Я, правда, больше напирал на то, что пересчет мелочи займет пару дней, и я точно столько времени находиться здесь не намерен. В конце концов, нашелся выход – решили обратиться в банк и сдать этот медный ужас в кассу. Сразу мысль об этом никому в голову не пришла по причине нестандартности ситуации – все привыкли из кассы брать наличность, а не сдавать ее туда. При обращении к сбербанковскому телепорт-банкомату, которым в обязательном порядке были оборудованы все офисы, возникла дополнительная трудность – аппарат отказался принимать наличность без вбивания номера договора. Ситуация тоже оказалась решаемой – тут же начали составлять договор между детективным агентством Едигея и конторой, где главою числился Александр. И вот тут произошла история, которая в тот раз ненадолго выбила нас всех из колеи предпринимательства, а потом прочно и навсегда вошла в нашу жизнь.

Сначала Саня прочитал бумаги Едигея, сел на стул и заплакал. Из его ослабевших рук договор, как переходящую эстафетную палочку, взял Дима пристроился на своей табуретке, прочитал первые строки и завыл, как раненный гиппопотам. Следующим в этой череде жертв (не иначе дело рук седла) был я. Прочитав шапку договора, я, хоть и готовый почти ко всему, исходящему от моего монгольского товарища, поперхнулся и круглыми от удивления глазами уставился на доброжелательно улыбающегося детектива.

– Раньше же было слово "Изворотливый", – умудрился выдавить я.

– Вчера вечером перерегистрировал! – гордо сказал Едигей.

– И зачем? – продолжал недоумевать я.

– Не нравилось тут никому название, и сокращать нельзя, как вы любите. Все поменять и начать с чистого листа – давно назрело решение, – после этой витиеватой фразы я с уважением посмотрел на монгола, он подбоченился и гордо сказал: – Я и подумал, что мы здесь первые, но надеюсь не последние монгольские детективы! Потом я долго сидел со словарем синонимов, и нашел правильное слово…

– Якорный Батор, – в этот момент с восхищением произнес Александр, почему-то сделав ударение в слове "батор" на букву "О", и в его устах это выглядело так, как будто он грязно выругался.

– Не батОр, а бАтор, – привычно поправил я Саню, потом повернулся к Едигею и сказал: – Вот только сокращать название вашего агентства по-прежнему не стоит.

– Почему? – обиженно удивился Едигей.

– Не стоит и все, – не стал я вступать в полемику, не удержался, отвернулся и тоже вполголоса выругался: – Якорный батОр…