20 лет дипломатической борьбы

Один из адъютантов его величества, приняв верного Эмиля за одного из французских делегатов, церемонно спрашивает его мнение о бое быков. Эмиль со своим неисправимым акцентом бретонского крестьянина говорит в ответ: «Тут уж ничего не скажешь, эти парни расторопны и выпутываются ловко!»

Весьма удивленный этим ответом, адъютант его величества слегка покашливает и не возражает.

Начинается пятая схватка. Примо говорит без умолку: «Да, я только что расторг свой брак с синьоритой Кастельянос, из-за того что она спекулировала на бирже… И знаете ли вы, почему я остался у власти, вместо того чтобы уйти в отставку этим летом, как я это обещал королю и парламенту? Потому что моя отставка снова привела бы Испанию к унижению и упадку, как это было до моего прихода к власти… И таким образом, полный веры и энтузиазма, я приношу моей родине эту новую жертву. Я сохраняю власть в своих руках».

Однако внешне веселый и добродушный Примо де Ривера вызывает настоящую ненависть короля и всех классов общества.

Вечером один банкир доверительно говорит Лушеру: «Почти везде в Мадриде и в стране уже думают о восстании, которое избавило бы нас от диктатора. Об этом думают даже в королевском дворце!»

* * *

А заседания Совета Лиги Наций продолжаются. Фон Шуберт требует расширения прав национальных меньшинств. Но преимущества в этой игре на стороне Бриана. Фон Шуберту не везет в Мадриде. Он является козлом отпущения для карикатуристов, которые рисуют его в виде старого быка, тогда как Бриана они изображают тореадором, пытающимся раздразнить его красным шарфом, под которым скрывается гротескная шпага.

На следующий день во дворце Годой, в своем кабинете, украшенном огромными портретами короля и королевы, Примо излагает пришедшим к нему с визитом делегатам свою «большую политику»: «Образование латино-испанской империи – федерации говорящих на испанском языке восьмидесяти миллионов граждан, – которая должна существовать на базе итало-испанской антанты».

Вечером большой обед у герцога Альбы. Трагикомедия. Штреземан, здоровье которого все ухудшается, привез с собой свою повариху, поскольку ему разрешается употреблять лишь кушанья, приготовленные согласно предписаниям его врачей. Предупрежденный об этом, герцог Альба иронически замечает: «Мой повар. – самый галантный из всех шеф-поваров Испании, он уступит место на своей кухне поварихе Густава Штреземана!» Но так как повар оказался не столь галантным, как утверждал герцог Альба, Штреземан остался без обеда. На протяжении всего приема, недовольно брюзжа, он вынужден был питаться одними фруктами, довольствуясь в качестве приправы бесконечными извинениями герцога Альбы.

Затем в этом старинном здании XVIII века состоялся вечер в стиле празднеств прошлого столетия. Роскошные сады, мягкое журчанье воды в фонтанах, невидимые оркестры, играющие менуэты и паваны.[8]

На этом вечере Бриан и Лушер узнают, что полтора года назад был наконец подписан секретный итало-испанский договор о дружбе, переговоры о котором велись еще с 1923 года, то есть с того времени, когда Альфонс XIII представил Примо де Ривера Виктору-Эммануилу, говоря: «Рекомендую тебе своего Муссолини». Согласно этому договору в случае войны Италия имеет право установить военную базу на Балеарских островах, а Испания может отказать в «праве прохода» французским войскам.

Они узнают также, что Примо де Ривера, желая получить поддержку папы Бенуа XV, побывал в Риме, чтобы вежливо напомнить его святейшеству, что «наличие восьмидесяти миллионов испанцев, проживающих во всех частях земного шара, должно было бы побудить папство назначить большее число испанских кардиналов». – «Мой дражайший сын, – ответил ему Бенуа XV, – когда папа назначает кардиналов, его вдохновляет святой дух. Надейтесь же, что святой дух вдохновит меня на исполнение вашей просьбы». Однако спустя некоторое время святой дух вдохновил Бенуа XV лишь на назначение целого ряда итальянских кардиналов.

* * *

Дипломатический корпус в большинстве своем полагает, что Бриан неправ, считая диктатора Примо де Ривера только гулякой и добрым малым!

Полтора года спустя изгнанный республиканской партией, влияние которой все увеличивалось, Примо де Ривера прибыл в Париж. Он поселился в маленьком скромном отеле на улице Вано.

Я приглашаю его к себе на обед. Наступает назначенный день.[9] Мои гости собираются. 8 часов… 9 часов… 9 часов 30 минут! Примо де Ривера все нет. В конце концов я звоню в отель на улице Вано. «Господин Примо де Ривера умер!» – лаконично отвечает мне консьержка.

Действительно, стремясь забыть прошлое, бывший диктатор обращался к самым различным источникам утешения, какие только можно найти в Париже. И его силы не выдержали…