200 тысяч маленьких удовольствий (СИ)

Дипломат в руке зятя, конечно, не мог заинтересовать столь почтенную женщину, как она... Дождавшись, когда все заснут, Клавдия Лаврентьевна со стулом в руках оказалась перед полкой. До дипломата она, само собой, дотянуться не сумела. И тогда воздушная Клавдия Лаврентьевна решила достичь цели, используя полки как ступеньки. Книжная полка рухнула мгновенно, не выдержав такую тушку, сорвав крепления с потолка. И хотя при падении Клавдия Лаврентьевна сгруппировалась, избежать участи быть погребенной под книгами ей не удалось.

Рука медленно зашевелилась, убив зародившуюся надежду в душе Семена Филипповича. Просканировав окружающую обстановку, рука засекла цель и, подрагивая, двинулась к дипломату. Но не дремал Семен Филиппович. В тот момент, когда руке оставалось преодолеть каких-то несколько сантиметров, он точно и уверенно наступил на нее, потом забрал дипломат и покинул комнату.

Скорая, как назло, приехала быстро. С вывихом руки и сотрясением головы Клавдию Лаврентьевну отвезли в одну из самых дальних больниц (не без вмешательства Семена Филипповича) для оказания первой помощи.

Семен Филиппович, положив под подушку дипломат, сладко заснул и увидел сон в высшей степени эротический - с двумя мулатками, бассейном, виллой, которую он наяву видел в каком-то глянцевом журнале, а главное - деньги, деньги, кругом деньги: они росли на деревьях, валялись на полу, плавали в бассейне...

День первый

Семен Филиппович проснулся довольным, когда сон подошел к своему логическому завершению - чего еще можно ожидать от двух жгучих мулаток.

- Вещий, - сказал торжественно он и услышал доносящееся с кухни чавканье. Мулатки ушли в сторону.

Клавдия Лаврентьевна не переставала поражать взыскательную публику своими новыми достижениями. Сполна получив первую медицинскую помощь, она, не дожидаясь рассвета и начала движения общественного транспорта, кряхтя, на ослабших ногах, помолясь, поковыляла домой, преодолев пятнадцать километров за час сорок. И сейчас, тщательно пережевывая, доедала заблаговременно приготовленный завтрак Семена Филипповича.

- Это ж надо, не померла, - сделал вид, что удивился Семен Филиппович.

- Нет, - бодренько ответила пожилая женщина, - я еще некоторых переживу.

- Ну, это вряд ли, - как можно более убедительно произнес Семен Филиппович, подумывая о том, что все же будет немного жаль денег, потраченных на киллера, хотя чего только не сделаешь для хорошего человека. От этой мысли у него побежали мурашки по спине, а внутри потеплело, как от ста граммов коньяка - теща мертвая, в гробу, вся в черном, молчит и не шевелится. Эх, хорошо!

Мужчина даже не расстроился, что остался без завтрака. Наскоро собравшись, взяв дипломат и кухонный нож для обороны, отправился на работу.

Работа для Семена Филипповича была чем-то вроде наказания, он ее не любил. Мысль о том, что у него в дипломате лежит целое состояние, а он продолжает работать за ничтожную зарплату, возымела свое действие. Правда, он не стал со скандалом увольняться, бить морду начальнику или зажимать в углу секретаршу, нет, это он делал на прежних местах. Сейчас он просто накатал заявление "о предоставлении отпуска за свой счет" и был таков, получив целую неделю в свое распоряжение.

Семен Филиппович сидел на скамейке в сквере. Мимо проходили молодые мамы с колясками, школьники с туго набитыми портфелями, пожилые пары, придерживающие по-стариковски друг друга за локти, но все так же нежно, как сорок лет назад, студенты и служащие, вечно решающие на ходу хитросплетенные проблемы, и просто прохожие, которых судьба занесла сегодняшним днем в этот сквер. Каждый из них владел своим миром, был наделен своей судьбой, имел прошлое и будущее, радости и печали, надежды, мечты, привычки, друзей, интересы и каждый для чего-то жил. Семен Филиппович вдруг поразился - насколько все же глубок и многогранен этот непростой мир, включающий в себя миллиарды других, своих, непохожих; как все явления закономерны и в равной степени необъяснимы; насколько тонка грань между чуждым и нелепым; прозрачна граница между добром и злом.

- А ведь как прекрасно жить. Вот так вот просто - жить. Вкушать каждое мгновенье, наслаждаться каждым вздохом. Да... - произнес вслух Семен Филиппович. - Особенно когда у тебя двести штук зелени в кармане. Это новые горизонты, новая степень свободы.

На душе стало светло. Хорошо так, уютно.

- Так, - он решительно поднялся со скамьи, - беру от жизни все.

Расфасовав деньги по четырем пакетам и запрятав их в надежных местах (есть такие места у каждого мужика), Семен Филиппович, с двумя купюрами в кармане, предвкушая сладостные моменты, шел навстречу приключениям, которые, безо всякого сомнения, имели место в ближайшем будущем.

На минуту забежал домой - нужно было отмазаться перед родней - "на рыбалку еду, с ночевкой, может, на несколько дней". Клавдия Лаврентьевна недоверчиво повернула глазом вдоль оси хрусталика: "Утоп бы, падлюка", - подумала она. Хотела смолчать - не удалось, язык у Клавдии Лаврентьевны всегда на стреме: