200 знаменитых отравлений

Одиннадцать томов собственных сочинений о коммунистической педагогике не могли согреть душу Надежды Константиновны, в которой поселились печаль и разочарование, но, естественно, только не в идеологии. Можно считать даже актом милосердия сталинский подарок с отравой в день рождения. Хотя следует заметить, что сталинская опала и недовольство были искусно замаскированы. Крупскую не трогали, когда она вступалась за арестованных старых большевиков, и даже устраивали показательные допросы в присутствии членов Политбюро. Правда, эти допросы, как, например, в случае обвинения Осипа Пятницкого, не могли убедить твердокаменную вдову в виновности старых товарищей. Как она могла поверить в предательство Пятницкого (Ароновича), если именно через него передала старому другу Карла Маркса – Эстману – ленинское «Завещание», которое Борис Суварин, один из руководителей французской компартии, позднее исключенный из нее по приказу Сталина, опубликовал в «Коммунистическом бюллетене». Политбюро РКП(б) назвало эту публикацию фальшивкой и пропагандой, даже оппозиционный Троцкий выступил с опровержением ленинской работы, но все же руководителям партии пришлось ознакомить с «Завещанием» делегатов партийного съезда. И если бы Пятницкий действительно оказался тем, за кого его пыталось выдать следствие, то тайна передачи завещания непременно бы всплыла, и гнев Сталина был бы неописуем. Поэтому она не верила. В разгар арестов 1937 года Надежда Константиновна с Марией Ильиничной, сестрой Ленина, посетили в Кремле вождя. Они просили за старых большевиков, кинутых в застенки Лубянки. Сталин встретил их просьбы матом и криком: «Кого вы защищаете – убийц защищаете!» Крупскую и сестру Ленина вывели на улицу под руки, бледных и дрожащих.

Надежда Константиновна работала много и плодотворно – каждый день встречи, каждые два дня письмо, каждые три дня – выступление. Вот как прошел, к примеру, день 23 февраля, накануне дня ее рождения. Начала она работу с чтения 20 писем, написала одно, позвонила в ЦК партии Андрееву, затем Поспелову, потом встретилась с двумя товарищами, напоследок приняла участие в многочасовом заседании Совнаркома о Третьем пятилетнем плане. Говорить о какой-то болезни или упадке сил не приходится.

Хотя на окружающих Крупская производила впечатление призрака из прошлого. Вот какой ее видел в 1930-е годы молодой выдвиженец Никита Хрущев: «Бывало, придет дряхлая старушка, ее все сторонятся, потому что она была человеком, который не отражает партийной линии и к которому надо присматриваться, потому что он неправильно понимает политику партии».

26 февраля 1939 года Крупская праздновала свое семидесятилетие. Но так как этот день был рабочим, а настоящие большевики предрассудками не страдали, гости к юбилярше собрались заранее, 24 февраля съехались на дачу в Архангельском. Среди приехавших друзей были 3. П. и Г. М. Кржижановские, В. Р. Менжинская. Прибывших встречала В. С. Дриздо, бессменная секретарша Крупской с 1919 года. Юбилярша была весела и бодра. Но уже поздним вечером, после десерта, Крупская почувствовала себя неважно, не отпускала боль в животе, и ее срочно увезли в кремлевскую больницу. Наблюдавшие ее врачи обнаружили все признаки кишечной непроходимости, но от оперативного вмешательства отказались. Было вынесено суждение о наличии воспалительного очага в брюшной полости в связи с закупоркой склеротических сосудов кишечника. Следствием закупорки стало общее омертвление части кишечника с последующим воспалением брюшины. Болезнь развивалась стремительно и с самого начала сопровождалась резким ослаблением сердечной деятельности. Крупская потеряла сознание.

26 февраля она пришла в себя, была в полном сознании. Окружавшие рассказали ей обо всех поздравлениях, прибывших из Кремля «близкому другу и помощнику вождя», а также о телеграммах от советских пионеров. Крупская не теряла энергии и не собиралась долго лежать, намеревалась присутствовать на XVIII съезде партии, назначенном на март. Но 27 февраля 1939 года в 6 часов 15 минут утра ее сердце перестало биться. Вскрытие подтвердило вышеприведенный диагноз.

А теперь несколько слов о десерте, поданном на дне рождения. Это был присланный Сталиным торт. Все дружно ели его и хвалили. И лишь Крупская, одна из всех, умерла в больнице от острого отравления. Оставшиеся в живых участники вечера все последующие годы все как один отметали версию об отравлении. Однако, имея представление о разнообразии ядов, разрабатываемых в спецлабораториях, говорить о случайности не приходится.

После смерти Крупской 27 февраля появилось заключение врачей из «кремлевки»: «Заболевание началось с сильных болей во всем животе, к которым присоединилась многократная рвота, резко учащенный пульс, посинение носа и конечностей. При явлениях паралича сердечной деятельности тов. Крупская скончалась». Это заключение Сталин бережно хранил в своем архиве.