200 знаменитых отравлений

Послал Годунов окольничего Богдана Вельского крепость Борисов возводить в чистом поле. Возвел окольничий крепость, а потом вдруг оказался в опале. Хотя, может, и за дело – донесли Годунову, что царем Борисовским себя возгордившийся окольничий называл. А в народе сразу слух. Бельский-то, мол, своему духовнику повинился, что по наущению Годунова отравил царей Иоанна и Феодора, но совесть заговорила. А духовник тайну исповеди не сберег и патриарху рассказал, а патриарх – царю. А царь, вестимо, опалу на окольничего, да еще повелел лекарю-шотландцу красоту у Вельского изничтожить – бороду вырвать.

Да и смертоубийство царевича Дмитрия не обошлось без яда. Еще до смертоубийства от ножичка пытались опоить царевича. Англичанин Флетчер писал, что будто от яда, предназначенного Дмитрию, умерла его кормилица, хотя по другим данным она осталась жива-живехонька.

Говорили, что царевичу давали яд в пище и питье, но напрасно. Годунов даже совещание собирал с ближними и родственниками о методах устранения Дмитрия.

Кто его знает, кого там 15 мая 1591 года зарезали в Угличе – царевича или подменыша, но известно, что 19 мая ночью Афанасий Нагой, дядя царицы Марии, постучал в ворота аглицкого подворья в Ярославле и вызвал на двор аглицкого посла Джерома Горсея, своего давнего знакомого. Нагой объявил, что в Угличе по приказу Годунова зарезали царевича, что царицу-мать отравили: «У нее вылезают волосы, почти слезает кожа. Именем Христа заклинаю тебя: помоги мне, дай какое-нибудь средство». Англичанин Нагого в дом не пустил, а вместо противоядия вынес всего лишь «банку с чистым прованским маслом и коробочку венецианского териака», которые могли дать только психологический эффект. Но все же то ли лекарства помогли, то ли напутал Нагой, но очевидцы сообщали, что, произнося обвинения Годунову в смерти сына, царица Мария была энергична и здорова. Потом мучился царь Борис сомнениями – того ли ножичком пырнули и будет ли его царскому величеству блаженство на том свете?

Известен еще один случай. В 1602 году в августе появился в царстве Московском жених, которого за дочку государя Ксению засватали. Жених знатный – принц Иоанн (Ганс), сын Фредерика II Датского и брат датского короля Христиана. Красивый, молодой – двадцать лет ему было. Но то ли климат не подошел принцу датскому, то ли еще какая причина, а захворал в Москве жених и 28 октября того же года упокоился с миром. А народ сразу смекнул – это его Годунов извел, который, видя, как все полюбили Иоанна, побоялся, чтоб после не возвели его на престол вместо сына Бориса Годунова – Федора. Был еще один принц, которого хотели за Ксению сватать, но тот похитрей оказался. Сын жертвы Грипсгольмского замка, шведского короля Эрика XIV, Густав после смерти отца бежал за границу и жил в Италии, подальше от сумрачных берегов родины. В Московию Густав приехал с удовольствием, так как поиздержался, но жениться отказался. Ему родной протестантизм был ближе, а главное – любовница милее годуновской дочки. Царь с досады забрал у неудавшегося зятя богатую Калугу и дал ему на кормление разоренный следствием Углич. И несчастный князь татарский Симеон Бекбулатович, которого Грозный во времена опричнины вместо себя на престол сажал, тоже на Бориса обижался. Говорил-де, что он ослеп от выпитого вина, которое прислал ему в подарок Годунов.

Все эти слухи, ходившие вокруг дворца об отравлениях, надоели царю, и решил он сам злодеев сыскать. А искать далеко и не надо. Вот они, под боком, волками смотрят. Клан Романовых, знатный да многочисленный, каждый готов не то что яду подсыпать, но и ножом пырнуть. Нашелся, правда, честный человек, дворовый этих самых Романовых, мелкий помещик Бартенев, который казначеем служил боярским. Пришел во дворец кремлевский, да всю правду и сказал. Тут как раз на Москве кампанию развернули – за правду. Кто правду скажет, тому милость царская и прибыль большая. Вот Бартенев и сказал. А чтоб правду подтвердить, вместе с дворецким Семеном Годуновым набрал мешки разных кореньев, да и подложил Федору Никитичу Романову в кладовую. А царь Годунов за правдой окольничего Салтыкова послал. Тот дом обыскал и правду нашел. Мешки с кореньями злодейскими прямо на двор патриарха перевезли. Народ сбежался, давка, крики, все правде удивляются. Романовым слова сказать не дали, под стражу злодеев, а заразом родичей и приятелей их – князей Черкасских, Жестуновых, Репниных, Сицких, Карповых. Чуть не попался под горячую руку и мелкий прихлебатель Романовых – Григорий Отрепьев, но уцелел и скрылся. Его время еще не пришло.