200 знаменитых отравлений

Уже 8 марта в прессе появился Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденом Ленина наблюдавших Крупскую врачей Спасокукоцкого и Очкина «за выдающиеся заслуги в области хирургии и лечебной помощи больным в больнице № 1 при Наркомздраве СССР».

На торжественных похоронах Сталин лично нес урну с прахом Крупской. Она удостоилась ниши в Кремлевской стене, но уже на следующий день после похорон на квартире и даче Крупской был произведен тщательный обыск, и часть архива была изъята. Издательство Наркомпроса получило директиву: «Ни одного слова больше не печатать о Крупской». Книги и брошюры Крупской изымались из библиотек для уничтожения и передачи в спецхран.

СЫН ТРОЦКОГО – ЖЕРТВА ОТРАВЛЕНИЯ

Лев Седов, сын Троцкого, в отличие от отца, за океан не уехал. Он оставался в Париже, осуществлял связь между группами троцкистов и выпускал, правдами и неправдами раздобывая средства, «Бюллетень оппозиции». Но его отец, живя в далекой Мексике и не зная условий работы в Европе, хотел значительно большего. Отчаянно пытаясь удовлетворить безрассудные требования Троцкого, Лев Седов продолжал откладывать операцию аппендицита, несмотря на рецидивы болей. После острого приступа, случившегося 8 февраля 1938 года, стало ясно, что медлить больше нельзя.

Этьен (агент Москвы Марк Зборовский) помог убедить Седова в том, что избежать наблюдения НКВД можно, сделав операцию не во французской больнице, а в небольшой частной клинике «Монморанси», которой владели российские эмигранты и где, хотя Седов ничего, вероятно, не подозревал, действовала агентура НКВД. Не успел Этьен вызвать «скорую помощь», как тут же (как он признался позднее) поставил в известность НКВД. Седова прооперировали вечером того же дня. В течение последующих нескольких дней он шел на поправку. Якобы по причинам безопасности Этьен отказался сообщить французским троцкистам адрес клиники (который он ранее сообщил НКВД). Седова посещали только его жена Жанна и Этьен. 13 февраля произошло неожиданное и таинственное обострение болезни. Седова обнаружили идущим по коридору клиники и выкрикивающим что-то в бреду. Хирург был настолько ошеломлен состоянием пациента, что спросил у его жены Жанны, не мог ли тот пытаться покончить с собой. В ответ на это Жанна расплакалась и сказала, что его, должно быть, отравили агенты НКВД. Состояние Седова быстро ухудшалось, несмотря на неоднократное переливание крови, 18 февраля он умер в мучениях. Ему исполнилось 32 года. Рутинная проверка определила причины смерти как послеоперационные осложнения, сердечную недостаточность и низкую сопротивляемость организма. Анализы на присутствие ядов в организме не проводились.

Ликвидацией Седова по личному распоряжению Ежова занимался сотрудник НКВД Серебрянский. Он был известен тем, что 13 июля 1937 года его утвердили начальником Специальной группы особого назначения (СГОН) при НКВД СССР. Серебрянский в свое время, по личному указанию Ягоды, принимал участие в создании токсикологической лаборатории НКВД. Первоначальной целью операции было не устранение Седова, а его похищение. Для вывоза сына Троцкого за пределы Франции Серебрянский купил рыболовецкое судно, а для подстраховки – самолет. Но планы вывоза из-за подозрительности Седова сорвались, и тогда решили применить яд.

«ПАПУ ВСЕ-ТАКИ УБРАЛИ…»

8 ноября 1932 года в семье Сталина произошла страшная трагедия – застрелилась жена «кремлевского горца» (а может быть, он ее сам убрал) Надежда Аллилуева. Застрелилась из маленького дамского «вальтера», подаренного ей в Германии Павлом Аллилуевым, ее братом. «Ну, нашел что подарить», – сердился потом на брата жены Иосиф Виссарионович. Но, как обычно, расправу с провинившимся родственником он отложил.

Очередь Аллилуева пришла в период «большого террора». До этого он спокойно работал, занимаясь проблемами внешней торговли, дослужился до зам. наркома. Но кольцо вокруг него все сужалось и сужалось. Одного за другим сажали коллег Аллилуева по работе. Он по-родственному обращался к Сталину, и тот некоторых выпускал, еще больше свирепея от наглости подарившего пистолет брата.

Но дошла очередь и до провинившегося деверя. Как и комдив Павлов, Аллилуев приехал вечером 1 ноября 1938 года из Сочи, утром попил кофе, съел яйцо вкрутую, а в два часа позвонили с работы его жене: «Чем вы своего мужа накормили, его тошнит». Заболевшего Аллилуева отвезли в «кремлевку». Там он и умер. Жене даже не дали возможности попрощаться с ним.