2000 №3

Что же касается женщин, то «таковые с лица столь прекрасны, что превосходят многие нации». Однако «они не удовлетворяются естественной красотой, и каждый день они красятся; и эта привычка обратилась у них в добродетель и обязанность. Они стройны телом и высоки». О том, что у русских женщин «во всеобщем употреблении притиранья и румяна», писали многие иностранцы, порою наивно полагая, что это делается, «дабы скрыть природные недостатки. На

Парсуна М. В. Скопина-Шуйского. XVII век.

Парсуна (портрет) царя Федора Иоанновича. XVII век.

Руси не считается за бесчестие белиться и румяниться, напротив, мужья охотно делают издержки на сию прихоть жен своих».

Одежда россиян настолько отличалась от европейского платья, что чужеземные гости непременно обращали на нее внимание. В длинных, свисавших до икр кафтанах и рубахах, которые своим покроем и расцветкой вызывали у европейцев ассоциации с Востоком, преобладала сверкающая жизнерадостная палитра, «горячие» краски с золотом и серебром: «кафтан бархатной красной, мех соболий пластинчатой», «кафтан камчатой василковой, подпушен тафтою желтою, подложен кумачом, с серебреными частыми пуговицами», «кафтан объяринной жаркой, травки золотные, круживо немецкое с городами, золото с серебром, подпушен тафтою жолтою стучатою, подложен кумачом».

«Летом, в жару, знатные вельможи на торжественных приемах и выходах парились в собольих шубах, поверх парчовых кафтанов, атласных терликов и в дорогих «горлатных» шапках», купцы — в «парчовых одеждах и шапках из черно-бурых лисиц». «На шее московиты не носят ни ворота, ни платка, но по своему достатку, прядь жемчуга или зимой прекрасный соболь…» На ногах красовались сапоги, доходившие до икр, подбитые железными подковками. Народ же носил лапти, плетеные из лыка.

Миниатюра XVII века изображает боярский пир.

А так мылись в бане, построенной в хоромах.

Боярыня в тереме с детьми и гусляром. XVII век.

Фрагмент фрески (1694–1695 годы) в церкви Иоанна Предтечи в Толчкове.

Объемные одежды скрывали фигуру, словно бы заключали в замкнутую оболочку носившего их человека, придавая ему важный, степенный вид. Но яркие насыщенные цвета делали эту чопорную одежду пышной и нарядной.

Музыканты — гравюра из «Букваря». XVII век.

Нищие крестьяне у ворот монастыря. Миниатюра XVII века.

Уборка сена. Миниатюра из книги «Лекарство душевное». 1670 год.

В женском наряде, таком же статичном и солидном и тоже из ярких тканей, была особенность. Г. М. Айрман, побывавший в Москве в 1669 году в составе шведского посольства, пишет, что русские женщины «по своему обычаю, сверх меры богато украшают себя жемчугом и драгоценностями, которые у них постоянно свисают с ушей на золотых колечках; так же и на пальцах носят драгоценные перстни». В девичьи косы вплетали жемчуг и золото, а «на конец… кисть из золотых или шелковых нитей или переплетенную жемчугом, золотом и серебром…»

Подобный обычай существовал не только у знатных женщин «с достатком». Иностранцы отмечали, что «разных драгоценностей у москвитян много — жемчугу, смарагдов, бирюзы, сапфиров… мелкие граненые рубины до того дешевы, что продаются на фунты…»

Говоря об одеяниях, невозможно не упомянуть особую бережливость наших предков. «Всегда, што делают, в ветшаном платье, а как пред государем (хозяином дома. — Р. Б.) и при людех, в чистом повседневном платейце, а в праздники и при добрых людех или с государем или с государынею где быти: ино в лучшем платье» — наставлял «Домострой» — кодекс поведения русского православного христианина. Составленный в XVI веке «Домострой» не утратил своего значения и в следующем. Мода, которая нынче обновляет гардеробы много скорее, чем изнашиваются одежды, тогда оставалась одним из мерилов стабильности мира. Известно, что даже в царских домах в завещаниях фигурировали довольно поношенные шубы. Принять в подарок кафтан «с плеча», или попросту из гардероба господина, было весьма почетно.

Боярин в жалованной шубе. XVI век.

Русский купец и купец из заморских стран.

Не забыл «Домострой» и о таких деталях, как «всякое платье кроити и остатки и обрезки беречи», они «ко всему пригождаются в домовитом деле». Детскую одежду следовало кроить, загибая «вершка по два и по три на подоле и по краям, и по швам, и по рукавам» — на вырост.