2000 № 9

- Все не так, как кажется! Для нас это совершенно по-другому. Не понимаю…

Она снова повернула его руку, провела по костяшкам, покрытым рубцами и ссадинами. Присмотрелась к своим, безупречно-гладким, и вновь принялась исследовать его ладонь.

- Я думала, ты готов.

Она отстранилась и протянула к свету длинные изящные пальцы.

- А может, и понимаю. Это тело очень притягательно. Возможно, тебе понадобится больше времени.

Патрик долго оставался на месте, сосредоточенно перебирая влажную траву, вонзая пальцы в мягкую холодную почву. Кариша тоже молчала, такая притихшая, что он не слышал ее дыхания. Впрочем, она, возможно, и не дышала. Но если приняла облик человека, должна дышать! Сам Патрик теперь дышал; он обрел кости, способные ломаться, и кожу, способную кровоточить. И разум, перебиравший все, что произошло, пока Патрик не запутался окончательно. Это безумие. Настоящее безумие. Одно Патрик знал твердо: так просто он не сдастся. И по собственной воле никуда не пойдет.

- Ни к чему мне время.

Кариша пожала плечами. Жест выглядел странно-неестественным. Механическим.

- Я промахнулась. Не приняла в расчет, как много это значит - быть человеком. Придется начать сначала. Теперь я буду осторожнее.

- Можете стараться хоть сто лет, - начал он, но она резким движением руки приказала ему молчать.

И взглянула на небо.

Патрик последовал ее примеру, но яркое световое пятно исчезло. Он был рад. Не желал больше видеть ничего, пожирающего плоть.

Кариша нагнулась к нему. Теплое дыхание овеяло его щеки.

- Все равно мы начнем сначала. Я дам тебе время. Не стану спешить, чтобы ты успел все усвоить. Мне поручено доставить тебя домой.

Ее глаза сияли, как новенькие пенни. Ожиданием. Предвкушением.

Желудок Патрика тоскливо сжался, но он старательно изобразил смех.

И протянул Карише руку. Сильную, живую руку. Ту, которая не растворится в белом огненном шаре.

Туман, разгоняемый двумя небольшими вентиляторами, клубился в тоннеле. На другом конце плясали на льду огни прожекторов: пурпурные, золотые, белые.

Ночь обещает быть хорошей. Патрик это чувствовал. По наэлектризованной толпе, по едва сдерживаемой энергии товарищей, по тому, как располагались кости в его плоти.

Комментатор объявил состав первой пятерки. Патрик услышал собственное имя и выступил вперед. Он третьим ступил в клубящиеся огни.

И в тот миг, когда коньки коснулись льда, Патрик понял, что Кариша где-то на трибуне.

Перевела с английского

Татьяна ПЕРЦЕВА

КРИТИКА

Владимир ШАТИЛОВ. ИСТОРИЯ НЕСБЫВШИХСЯ НАДЕЖД

Мы продолжаем рассказывать об истории и современном состоянии фантастики в различных регионах России и странах бывшего СССР. Тема сегодняшнего очерка - "Донская волна" фантастики.

Прежде всего - об истоках. Кроме общеизвестных у современной донской фантастики был, так сказать, и "местечковый". Весьма колоритный. Именовался он Петроний Гай Аматуни.

При первой встрече с ним - живым классиком фантастики не только Ростовской области, но и всего юга России - я смущенно поинтересовался: "А имя-отчество ваше как все-таки?" На что получил серьезный и одновременно доброжелательный ответ: "Петроний Гай!". Своими греко-армянскими корнями Аматуни гордился.

Взлет его творчества пришелся на конец 50-х - начало 60-х годов. Трилогия "Гаяна", состоящая из книг "Тайна Пито-Као" (1957), "Тиунела" (1962) и "Парадокс Глебова" (1962), неоднократно переиздавалась как в Ростове-на-Дону, так и в Москве. Трилогия довольно показательная, поскольку в ней отразились все тенденции тогдашней фантастики.

Прежде всего, разумеется, антиимпериалистический антураж с критическим запалом и осторожной (в рамках дозволенности) раскрепощенностью слога. С этим соседствовали описания прекрасного коммунистического будущего (перенесенные, правда, с Земли на далекую планету Гаяна):

"- Кем ты работаешь, ани?

- Главным конструктором универсальных транспортных машин индивидуального пользования.

- Тогда объясни мне: где источник энергии для двигателя?

- Везде. У нас энергия передается на расстоянии. Мы добываем ее из вещества. Сперва пошли в ход горы и даже один хребет".

Одним словом - фантастика в полный рост! И все-таки вершина его творчества, на мой взгляд, - милая фантастическая сказка "Чао" (1964), повествующая о том, как скромный низкорослый робот обратил в "советскую веру" дремучего в своем невежестве восточного волшебника. Волшебник во многом был списан с приснопамятного Хоттабыча, но динамичные приключения роботенка читались на одном дыхании.