2005 № 10

— Мой вам совет: возвращайтесь сейчас в управу и напишите в рапорте, что выполнить приказ не смогли. Причину придумайте сами. Десять суток гауптвахты — это не десять лет лагерей на острове Франца-Иосифа, поверьте. А если попадетесь мне еще раз, ротмистр, буду стрелять на поражение. Вам все ясно?

Ротмистр побледнел и пошел красными пятнами. Потом втянул голову в плечи, надул щеки, рявкнул что-то двум бойцам ББР и выскочил на улицу, громко хлопнув дверью. Те с дробным топотом бросились догонять своего командира. Спустя пару минут послышался и звук отъезжающего микроавтобуса…

И какому идиоту пришла в голову эта идея — взять под арест Арбитра? Если в жандармерии и раньше с кадровым составом были проблемы, то теперь наступил острейший дефицит. Нет, господа, ничего не выйдет. Вот когда Третий полевой Трибунал вернется в Омск, тогда и поговорим. Тогда я буду готов ответить на любой вопрос Большого Жюри. И не будут жандармы указывать Арбитру, как именно он должен вести дознание…

Новиков порылся в карманах куртки, нашел упаковку аспирина и разжевал две таблетки. Не запивая водой. С каждым днем он чувствовал себя все хуже. Голова раскалывалась на две половинки. Боль переместилась вправо и вниз — под глаза. И очень мешала думать. Кому же он помешал на этот раз? Неужели недооценил Василия Васильевича? Впрочем, без Жоры тоже не обошлось. Недаром он с самого утра не мог найти своего техника. Тот как сквозь землю провалился.

Новиков тщательно осмотрел все комнаты в гостинице. Вещи Жоры разбросаны по кровати. Остатки еды на столе. Засохшая корка хлеба. Открытая банка сардин. Недоеденная рыба на тарелке. Залапанный стакан.

Как только Новиков пытался сосредоточиться, голова начинала болеть еще сильней. И барабаны. Если они затихали, то на очень короткое время. Просто он устал. Очень устал. Даже вчерашний вечер вспоминался с большим трудом. Хорошо, что Илону он нашел сразу. Она сидела в библиотеке. Выписывала что-то из большого тома энциклопедии Брокгауза.

— Это ты? — спросила она, не оборачиваясь. — Уходи…

— Почему?

— Больше не могу тебя видеть! Только не говори ничего. Просто уходи.

— Нет. Мне нужно с тобой поговорить. Именем Закона Российской Федеративной Республики…

Новиков закашлялся. Вроде бы привычная фраза, которую он раньше произносил сотни раз, даже не задумываясь. И лишь сейчас неожиданно резанула ее фальшь.

— Ах, да. Прошу прощения, Ваша Честь, — язвительно заметила Илона. — Я вся в вашем распоряжении. Я теперь арестована?

— Мне нужно осмотреть школьный музей. Могу я это сделать?

— Конечно. Глупый вопрос. Арбитрам можно все. На счет сексуальных услуг тоже не беспокойтесь, Ваша Честь. В любое время дня и ночи…

Новиков молча выложил на стол томик Паскаля, который несколько дней таскал с собой. Его бросало в пот. Трое суток он практически не спал. А теперь вот пришел допрашивать женщину, которая была для него самым дорогим человеком на свете.

Пока шли к школе, он хотел только одного: не упасть. Голова предательски кружилась, а фонари водили яростные хороводы. Узнав Новикова, школьный сторож не показался из своей каптерки. Илона сама взяла ключи от музея.

В комнате зажглись лишь три лампочки из шести. В тусклом свете Новиков внимательно осмотрелся. Он был здесь пару недель назад. Заглянул в тот раз из чистого любопытства. В левом углу лежали осколки черепков, несколько черных наконечников для стрел, ржавые гвозди. Все экспонаты были любовно подписаны. В правом углу — деревянная прялка с большим колесом, стул с высокой спинкой, стол, старая деревянная посуда. Предметы быта сибирских крестьян, конец XIX века. Все, что смогли собрать школьники в поселке и его окрестностях.

Но сейчас его интересовал только центральный стеллаж. Третья полка сверху.

— Илона, где он?

— Кто? — искренне удивилась она.

— В прошлый раз я видел здесь череп степного волка.

— Да, кажется, здесь он и лежал. — Она наклонилась и прочитала табличку. — Кто-то из пятиклассников нашел его в прошлом году и подарил музею.

— Где он теперь?

Она пожала плечами.

— Понятия не имею. Унес кто-то. Волчий череп никакой ценности не представляет. Даже для школьного музея.

Новиков ухватился за стеллаж, чтобы не упасть. Голова кружилась все сильней. Во рту появился привкус крови. Он даже не заметил, как прикусил нижнюю губу. Барабаны стучали так громко, словно были в соседней комнате. Запах корицы заглушал остальные запахи.

— Теперь на самом деле все очень плохо.

Илона что-то говорила. Ее лицо приближалось. Глаза были совсем близко. Большие серые глаза…

Тряхнув тяжелой головой, Новиков несколько долгих секунд пытался понять, где он находится. Кажется, в гостинице. Он задремал в комнате Жоры. А проснулся от громкого хлопка.

— Георгий, это ты?