2007 № 09

Антонио с капитаншей переглянулись, потом женщина пожала плечами, он протянул руку, и она тоже. Капитанша вышла, а Антонио с Лазаро сели к столу, и Лазаро заставил Антонио заучить координаты нулевой точки и код распознавания. В конце он спросил:

— Слушай, ты правду про чип говорил?

— Да, братишка. Чистую правду.

Лазаро промолчал, и Антонио поспешно добавил:

— Но послушай, это неплохая жизнь. Как провернем сделку, «капусты» у нас будет столько, что никогда больше о деньгах думать не придется. Сможем ходить по ним, сможем пить кредитки и мочиться золотом! Мы станем королями Виража! Помнишь, сколько денег ты посылал домой? Как мы все на них жили? Так вот: это сущая мелочь в сравнении с тем, что у нас будет. Из трущоб мы непременно выберемся. Черт, если захочешь, сможешь купить заведение Папы Карлайла, вышвырнуть оттуда двуликого гада и оставить всё себе. — Он хлопнул Лазаро по плечу. — Что скажешь, братишка? Недурно звучит, а?

— А препарат? «МемМакс»…

— Расслабься, его у нас вдоволь. Половина сейчас в тебе. Пусть Джейн придет и присмотрит за тобой, пока будешь принимать вторую часть дозы. Еще неделя, ну, дней десять, и — бах! — дело в шляпе. Раз и навсегда избавишься от слизи, а федералы даже не узнают.

— А если я сейчас откажусь…

— Но такого не случится, потому что эта баба отдаст нам остатки, как только мы впустим ее в комнату. Пока нас не будет, ты примешь лекарство, а когда я вернусь, говорю тебе, братишка, мы — короли Виража.

Он снова хлопнул Лазаро по плечу и открыл женщине дверь.

И вот как почти произошло

Вот так и вышло, что Антонио, числа, коды и капитанша с командой ушли в Континуум, когда экипаж протрезвел. Лазаро стоял у стыка двух куполов и смотрел в прореху, как корабль уходит в солнечный свет, а после Лазаро сделал крюк, лишь бы не проходить мимо заведения Папы Карлайла, и пешком вернулся в свою квартиру. Он не хотел видеть Вираж.

И у себя в конуре Лазаро сидел, сложив руки на коленях, и вспоминал, хотя старые воспоминания расплывались, а кое-какие уже исчезли. Но воспоминания о Вираже были ясными и четкими: как он смеялся, сидя с Антонио в «У Целии», как кривилось зеркальное лицо Папы Карлайла, каким было на вкус пиво и как от этого пива ему казалось, будто он летит, а еще — как выглядела Джейн, которая одновременно и не была, и почему-то была Джейн. Он помнил: Вираж загибался под кривизну своего купола, и какой он тогда был маленький, а небо здесь — это та малость, которая проглядывает в прореху за заведением Папы Карлайла. Да, Антонио вернется с «капустой», но от Виража им никуда не деться, и все воспоминания утрачивают смысл, ведь на что они, черт побери? Зачем помнить горы, если не можешь взойти на них?

А глубже поджидало другое воспоминание, более старое. От него Лазаро отшатнулся, почти физически отпрянул, и от резкого движения его словно бы озарил луч…

Каково это

Не знаю, каково это, ведь я не навигатор, да и вы тоже. Но все начинается с того места, где ты находишься. Это ноль, из которого движение нарастает от квадрата к квадрату, оттуда, где ты сейчас (0), до (0+1), до (1+1), до (2+1), до (3+2), до (5+3), до (8+5), где ты должен быть, и расширяется вовне, растет прогрессивно до краев Вселенной; каждый асимптотический шаг — пространство от ноля (здесь), где начинаешь, до (здесь+вверх+вниз+назад+вперед), до (здесь+вверх+вниз+назад+вперед+время), танцем сквозь измерения; и навигатор вытанцовывает каждый шаг; руки, разум и тело движутся в ритме чисел Фибоначчи; и поворачивается, и квадраты-измерения поворачиваются вместе с ним, измерения перетекают в другое там, которое есть Континуум, словно запускаешь корабль из своего нутра, словно секс лучше лишь от того, что ты и есть секс; и ты есть ты, и ты есть корабль и квадраты, и танец, и Континуум, а когда ты — не танец, ты ждешь танца, как жаждешь вдоха или удара сердца, или всего, что поддерживает в тебе жизнь, потому что ты — танцор Фибоначчи. Ты — фиб.

Король Виража

Как танцевать без корабля, без Континуума, сидя за столом в темной комнатенке, застряв в Вираже?

Невозможно.

Он спрашивал себя, сколько потребуется нанобластоме, чтобы превратиться в настоящую опухоль мозга. Интересно, будет больно? Съест ли опухоль его память, как сделала это слизь? Интересно, каково жить в Вираже, зная, что где-то там есть танец, но без возможности станцевать его самому? Каково умереть в Вираже, зная, что умираешь в Вираже?

Не в его силах изменить Вираж, не в его силах сбежать, но в его власти изменить то, что он есть на Вираже. И поняв это, он открыл коробку с ампулами «МемМакса». Осталось четыре, каждая готова скользнуть в шприц и выпустить содержимое в кровь, и когда они кончатся, он станет королем Виража. Ведь так брат сказал.

Он унес их в вонючую ванную, одну за другой разломал над унитазом и спустил воду. А после вернулся к столу и сел, сложив руки, ждать, когда снова станет Лазаро.

Перевела с английского Анна КОМАРИНЕЦ

Антон Первушин «НЕБО ДОЛЖНО БЫТЬ НАШИМ!»