2008_32 (580)

Подробнее об этом можно прочесть в нашей статье «Россия в ХХ веке: реформы Столыпина и Сталина» («Дуэль», № 2 за 2003 год) или в книге автора «Так кто же виноват в трагедии 1941 года», недавно вышедшей в издательстве АСТ.

Впрочем, вернемся к Николаю Второму и к его политике, проводимой им в преддверье Первой мировой войны. Ведь в это время в России наблюдался настоящий экономический бум. Было завершено грандиознейшее строительство Транссибирской железнодорожной магистрали (сравните масштаб этой стройки, скажем, с названным стройкой века многострадальным БАМом), был сделан мощный рывок промышленного производства, которое, несмотря на русско-японскую войну и революцию 1905 года, выросло за первые 13 лет двадцатого столетия аж на 62 %.

Разумеется, во многом своими успехами Российская империя была обязана иностранным и, прежде всего, французским займам. Ведь предреволюционное состояние России, в принципе, не позволяло царю осуществить индустриализацию страны за счет значительного повышения степени эксплуатации населения, как это было сделано Сталиным во время первых пятилеток в СССР.

Тем не менее перед Первой мировой войной наша родина вовсе не попала в политическую зависимость от иностранных заимодавцев и не стала, как это частенько изображается, чуть ли не полуколонией Европы. А из того факта, что Франция отказалась присоединиться к подписанному Вильгельмом и Николаем Бьеркскому соглашению, совершенно не следует, как это утверждает наш оппонент, что «Союз равноправных партнеров, заключенный Александром III, благодаря политике Николая превратился в союз всадника и лошади, где всадником, увы, была не Россия».

Ведь никто кроме своих собственных национальных интересов не принуждал Петербург после этого случая сохранять союзные отношения с Парижем. В том то и дело, что эти отношения как были, так и остались равноправными, при которых не только Франция не могла приказывать России, но и Россия не могла заставить французов подписать соглашение, в котором те не были заинтересованы. Кстати, говоря о финансовой зависимости России от Франции, нельзя забывать тот факт, что еще в конце XIX столетия основным русским кредитором была Германия, во многом благодаря политике Николая II Россия не оказалась перед мировой войной в подчиненном положении в отношении своего главного военного противника.

Франко-русский союз в своей основе был оборонительным союзом, и при этом Париж никоим образом не провоцировал и не способствовал возникновению военного конфликта между Германией и Россией в 1914 году. И хотя 20 июля во время визита в Петербург французский президент Пуанкаре очередной раз заверил царя, что в случае войны с Германией Франция выполнит свои союзнические обязательства по отношению к России, тем не менее само решение о начале мобилизации было принято Николаем даже без предварительных консультаций по этому вопросу с Парижем, поскольку эта мера рассматривалось Петербургом прежде всего в качестве устрашающего жеста, который должен был бы заставить Австрию одуматься, остановить начатую ей агрессию против Сербии и сесть за стол переговоров.

То, что Россия была абсолютно не готова к войне, видно, например, из факта, что на 6,5 миллиона человек, мобилизованных к концу 1914 года, на армейских складах было запасено всего 4,6 миллиона винтовок, а российская промышленность могла выпустить не более 27 тысяч винтовок в месяц. В результате в Генштабе всерьез обсуждался даже вопрос о вооружении русских солдат топорами, насаженными на длинные рукоятки. Кроме того, уже к концу 1914 года был израсходован практически весь стратегический запас снарядов и возник острый дефицит патронов. Именно этот снарядный голод и привел к неоправданно большим потерям, крупному поражению русских армий и их отступлению из Польши, Литвы и части Прибалтики в 1915 году.

Положение России усугублялось еще и тем, что немцы уже в 1913 году закрепились в Черноморских проливах и тем самым блокировали поставки союзниками вооружения и снарядов через Чёрное и Средиземное моря. Невозможны были такие поставки и через Балтику, где целиком и полностью господствовал германский флот. Поскольку дороги на Мурманск ещё не существовало, то не считая длинного пути через Владивосток с его незначительной пропускной способностью, связь с Англией и Францией могла поддерживаться лишь через Архангельск. Однако даже она прерывалась на долгие зимние месяцы из за тяжелой ледовой обстановки в Белом море.

А о том, что в 1914 году Россия не желала войны, и не была к ней готова, было прекрасно известно и в Берлине. Это, например, отлично видно из письма статс-секретаря министерства иностранных дел Германии фон Ягова от 9 июля, адресованного немецкому послу в Лондоне князю Лихновскому: