2008_35 (583)

Два года назад Левада-центр обратился к гражданам России с вопросами об отношении к распаду СССР и гипотетической возможности восстановления социалистической системы. Оказалось, что о распаде Советского Союза сожалеют 62 %, несожалеют 28 %, затрудняются ответить 10 %. 31 % полагают, что распад был неизбежен, 59 % — что его можно было избежать. Восстановить Советский Союз и социалистическую систему хотели бы 60 % опрошенных.

После этого результата даже Левада-центр остерегается задавать подобные однозначные вопросы. Но вот осенью прошлого года он рискнул спросить о чем-то похожем — хотя и в несколько предвзятой формулировке: «Какая экономическая система кажется вам более правильной: та, которая основана на государственном планировании и распределении, или та, в основе которой лежат частная собственность и рыночные отношения?» — Ну, не должны ведь так уж откровенно выдать свои симпатии к явно непрезентабельному — «распределительной системе»… Только граждане оказались не стыдливыми и выдали ответ: 54 % за плановую систему (читай — «советский тоталитаризм» в лексике Солженицына и его поклонников), 29 % — за рынок и частную собственность (читай, «демократию»).

Тут речь не о том, кто прав, а кто — неправ. Тут речь о том, что если главным достоинством Солженицына считать его противоборство с Советской системой, то за эту систему и сегодня оказывается до 60 % граждан, тогда как против — менее 30 %.

Тогда, получается, с кем боролся Солженицын? Кому он был врагом — двум третям того самого народа, к «сбережению» которого он взывал?

Если правда, что именно Солженицын разрушил Советский строй — хотя, конечно, это чрезмерное преувеличение — то, значит, это Солженицын творец ужаса девяностых?

Тогда, может быть, с этой точки зрения его нужно изучать в школах? Может быть, Премьер-Президент это имел в виду?

Только вот поймет ли его Фурсенко…

Никто не спорит: увидев, что получилось, Солженицын пришел в ужас. Но разве он раскаялся?

А тогда могут ли те две трети народа, с которыми вел борьбу Солженицын (а в 60-е и 70-е он боролся не против системы 60-ти процентов — он боролся против желаний 99 % народа), могут ли они считать его человеком, искренне призывавшим к «жизни не по лжи»?

Льющие елей на него сегодня хвалят его как «принесшего слово правды». Может быть, они искренне так думают. Но ведь огромная часть общества считает, и не без оснований, что в своем «Красном колесе», в своем «Архипелаге Гулаг» он искусно лгал, выдавая за документальные свидетельства определенным образом подобранные весьма немногие (относительно тех миллионов, о которых якобы шла речь) письма и свидетельства?

Когда в Югославии шла война за единство страны, западная пресса много писала о «зверствах сербов». Был случай. когда она подняла шум по поводу не то пятидесяти, не то пятисот изнасилованных… за один раз мусульманок. Тогда страницы тех же самых газет, которые обычно помещают комплименты в адрес людей ориентации Солженицына, были заполнены фотографиями этих «несчастных». Только потом уже другие тоже западные писатели и журналисты доказали, что во всех газетах помещались разные фотографии всего трех женщин.

Караджич, предстающий сегодня перед постыдным Гаагским судилищем, тоже обвиняется в немыслимом числе якобы совершенных по его приказу преступлений — и тоже найдутся местные солженицыны, которые распишут их на много сотен страниц, с криком «жить не по лжи» заливая людей фальсификациями.

Может быть, на самом деле те, кто думает так, неправы. Может быть, прав Солженицын в своих обвинениях. Но почему, собственно, эти две трети страны должны думать так, как думают он и его политические покровители и преемники?

Кстати, существует и та точка зрения, согласно которой в описаниях трагедий заключенных прошедших десятилетий Солженицын не был ни оригинален, ни самостоятелен. Что он только выступил в качестве эпигона другого автора, обладающего приоритетом в этой теме, Варлама Шаламова.

Только между ними оказалась маленькая разница: Шаламов свое творчество никогда не превращал в орудие политической борьбы ни со своей страной, ни с той же самой Советской властью. И потому он оказался ненужен тем, кто искал любой сюжет, который мог быть использован в борьбе с ней.

Солженицын боролся против миллионов людей. В сегодняшнем исчислении — минимум против 60 % населения России. То есть, он был их врагом. Почему они должны считать его, объявившего им войну, Великим русским писателем?

Потому что он придумал искусственный и вычурный слог письма своих произведений? Да мало ли было экспериментаторов в этой области из числа авангардистов, имажинистов, футуристов и т. п.?

Потому что он «искренне желал добра своему народу и любил Россию» — как заявил один из руководителей КП РФ? А кто признается, что он ее не любит? Даже Чубайс, скорее всего, любит Россию. Но свою и по-своему.