2008_47(595)

Простонародье, вследствие своей вечной разобщенности, недостаточной информированности и подчиненного положения по отношению к элите, не способно предотвратить предательство элиты. Конечно, можно рассуждать о «праве народа на восстание», но, как говорится, «мятеж обязан завершиться неудачей — в противном случае его зовут иначе».

Люди издавна мечтали о том, кто сможет предотвратить вечную склонность элиты к предательству. Раньше считалось, что это сможет сделать Государь.

Антисоветчики любят говорить, что вера в доброго царя есть только у сиволапых русских. Такое утверждение показывает лишь низкий уровень культуры и плохое понимание предмета у подобных публицистов.

Вот что писал Макиавелли (полтысячелетия назад):

«…нельзя честно, не ущемляя других, удовлетворять притязания знати, но можно — требования народа, так как у народа более честная цель, чем у знати: знать желает угнетать народ, а народ не желает быть угнетенным. Сверх того, с враждебным народом ничего нельзя поделать, ибо он многочислен, а со знатью — можно, ибо она малочисленна. Народ, на худой конец, отвернется от государя, тогда как от враждебной знати можно ждать не только того, что она отвернется от государя, но даже пойдет против него, ибо она дальновидней, хитрее, загодя ищет путей к спасению и заискивает перед тем, кто сильнее. И еще добавлю, что государь не волен выбирать народ, но волен выбирать знать, ибо его право карать и миловать, приближать или подвергать опале».

А вот что сто лет назад писал французский историк Лависс:

«Монархия может быть демократической, но аристократия не может: эти два слова встречаются только как противопоставление. (…) Король и народ имеют одного и того же врага — знать, и даже в минуты восстаний народ обрушивается на вельмож, а не на короля. «Когда Адам работал в поле, когда Ева пряла, — поют английские крестьяне, — где был дворянин?»»

Такая вот исконная многовековая итальянская и французская вера в хорошего царя и плохих сановников — другое дело, наследственная монархия допускает появление на вершине власти личностей наподобие Николая II, что сразу перевешивает все ее плюсы.

Изменилось ли что-нибудь с тех времен?

Изменилось многое.

Если в начале ХХ века непреодолимого разрыва между государствами не было и стартовые условия их были по большому счету равны, то уже в середине ХХ века, с разрушением колониальной системы, возникли понятия «золотого миллиарда» и «третьего мира». Тогда же, помимо государств, на протяжении почти всей известной человеческой истории являвшихся самыми могущественными общественными структурами, появились и другие структуры — транснациональные корпорации, соперничающие в своей мощи с государствами, а то и превосходящие их.

Впрочем, выводы Макиавелли от этого не утратили актуальности.

Сейчас об отношении различных частей общества к своей стране можно сказать так. Служить своему государству вынуждены простолюдины. Элита всегда будет склонна к предательству. Если государство богато, то элита будет служить ему. Элита бедного государства неизбежно займется предательской деятельностью.

О ВЛАСТИ В РОССИИ

Россия — это какая страна? Россия — страна бедная. Значит, российская элита… Нужно продолжать?

Мудрые императоры, хотя и не без труда, сдерживали предательские наклонности элиты; но Николай II отпустил тормоза — и Россия ввязалась в мировую войну в интересах Франции. Руководители, пришедшие к власти после Февральской революции, блюли интересы Запада еще больше (точнее, их личные интересы совпадали с интересами Антанты больше, чем с интересами России).

Однако в октябре 1917 года история сделала хитрый финт.

К власти пришли люди, которые сразу настолько рассорились с Западом, что им осталось только держаться за Россию, и предательство России для них было исключено. Речь идет о большевиках.