2012. Год Апокалипсиса

Вернемся к тому, с чего начинали, – к Р.Киплингу «Мандалей». На первый взгляд – тривиальная зарисовка восточного бытия. Но взгляните по-иному, непредвзято:

На Восток лениво смотрит обветшалый старый храм,

Знаю, девушка-бирманка обо мне скучает там.

Ветер в пальмах кличет тихо, колокольный звон смелей:

К нам вернись, солдат британский, возвращайся в Мандалей!

Восток – колыбель человечества, его духовной жизни, его надежда на вторую жизнь. Обветшалый храм – наш старый мир, со свойственными ему проблемами, самая прозаическая из которых мужчина и женщина…

Возвращайся в Мандалей,

Где стоянка кораблей,

Слышишь, плещут их колеса из Рангуна в Мандалей,

Рыб летучих веселей,

На дороге в Мандалей,

Где заря приходит в бухту, точно гром из-за морей.

Но существуют и другие проблемы, в том числе и та, которую связывают с обновлением мира – «где заря приходит в бухту, точно гром из-за морей» …

Обновление это подобно грому – страшит, грозит и навевает подсознательный страх… Нет другого такого состояния души и тела, когда ждешь, о чем имеешь весьма смутное представление, когда охватывает тревожное чувство, охватывает волнение, когда не знаешь – что, где и как: что ждет тебя, где произойдет главная перемена твоей жизни и как она скажется на твоей судьбе… Это что-то сродни известному состоянию души – «щемящее чувство дороги…», только здесь не дорога, а – судьба…

В желтой юбке, в синей шляпке, – не забыл ее наряд.

Как царица их носила, имя – Супи-Яу-Лат.

В вечер тот она курила, от сигары шел дымок,

Целовала жарко пальцы скверных идоловых ног.

Этот идол, вот беда,

Ихний главный бог Будда,

Но о нем, меня увидев, позабыла навсегда.

На дороге в Мандалей…

Супи-Яу-Лат… Будда… Было бы наивным полагать, что все в этом мире случайность или «человек сам себе хозяин». Нет, это далеко не так, совсем не так… Над нашей судьбой властны только они…

От превратностей судьбы, предначертанной нам, спасет нас только легкий налет иронии, без нее жизнь наша, под грузом грозных предсказаний, грозит превратиться в настоящий ад… Но уныние еще страшней…

Полз туман над полем риса, солнце медленно брело,

Банджо взяв, она играла, напевала: «Кулло-ло!»

На закате, прижимаясь горячо к щеке щекой,

Шла со мной смотреть на хати, тик грузивших день-деньской.

На слонов, что день-деньской

Носят доску за доской.

Слово молвить было страшно, так недвижен был покой,

На дороге в Мандалей…

Течение жизни вновь вернется в привычное русло, вновь, как и сто лет назад, « Слово молвить было страшно, так недвижен был покой… ».

То есть гроза перемен, в серьезности которых никто не сомневается, есть очищение, есть пробуждение, есть, наконец, возвращение к привычкам… Но возвращение идет через ад, боль, страдания и гибель старого мира…

Все давным-давно минуло, и прошло немало дней,

[…]

И теперь я понимаю, что солдаты говорят:

«Кто услышал зов Востока, тянет всех туда назад».

Тянет всех туда назад

В пряный, пьяный аромат,

В край, где солнца и заливы, и колокола гремят.

На дороге в Мандалей…

А мы, даже переживая глобальные катастрофы и катаклизмы, ждем, когда же придет он – покой, когда же наши израненные страданиями души обретут покой среди райских долин и кущ (в переносном, конечно, смысле этого слова):

В пряный, пьяный аромат,/ В край, где солнца и заливы,

и колокола гремят…

[…]

Нет, меня в стране зеленой девушка, тоскуя, ждет.

На дороге в Мандалей…