2012. Танго для Кали

– Сам рисовал? – поинтересовался Антон.

– Не, не умею, – отозвался Эс. – Гости.

– Они это всё видели?

– Кто видел, кто слышал. Здесь летают и водятся.

Чёрный не стал уточнять, он так и не разобрался в жаргоне лётчиков разных школ. Неважно. Он присел на кровать.

– Раз уж ты здесь, – Эсгал оторвался от компьютера, развернулся, – хочу рассказать. Я тут случайно попал в Город.

– В какой?

– За Петербургом стоит Город. Он сам – проекция города, который Город. Туда есть проходы, как точки в разных местах.

– Откуда ты взял про Город? – не поверил Антон.

– Это ясно уже из первых легенд. Говорят, Санкт-Петербург был построен на небе, и его целиком опустили в болота. Поэтому он устоял. Как ещё передавать идею проекции? Открытым текстом сказано. Ну и видно.

– Да. – Антон задумался. – И впрямь. И как там?

– Там нет метро. – Эс улыбнулся. – Но есть трамваи и храм. Там не очень жёсткий реал.

– А как же «быть Петербургу пусту»? – спросил Чёрный, когда они снова вернулись на кухню. Он теперь налил себе чай, хозяин же потреблял кофе в превышающем всякий смысл количестве.

– Посмотрим. Есть версия, что «стоять Петербургу 300 лет» прозвучало в Лавре, когда Пётр сундук с мощами Невского закрывал. Считая от официального переноса столицы, ноябрь 2012 года получается. Есть другая легенда, что будут три испытания: огнём, водой и голодом, и должна появиться некая белая дева. Если она трижды проскачет по всему городу, предсказания о гибели потеряют силу. Мне кажется, это должно произойти в Городе, но как?

– Ты же прошёл.

– Я на белую всадницу уж никак не гожусь. – Он фыркнул.

– А почему «белая»?

– Непонятно. Мы здесь все вроде не негры. Может, финка? Или инкери? Местная, то есть из коренных народов Ингерманландии.

– Что ещё за Ландия? – Чёрный впервые услышал слово.

– Ты на ней стоишь!

Раздался первый звонок. Несмотря на такую рань, жизнь в Интернете кипела. Антону пришлось брать телефон в ванную, зато, когда он оттуда вышел, у него были записаны три адреса на просмотр, и все три на сегодня. К обеду московские гости отмылись, обсушились и полностью переоделись – большую часть их одежды было проще выкинуть, чем отстирать. Антон прикупил себе длинный чёрный плащ и выглядел теперь весьма импозантно – завершающий штрих в его облик вносила трость.

– Попробуй забыть, что мы здесь были, – попросил он, прощаясь. – Так будет безопаснее для тебя.

– Хорошо, – кивнул Эсгал и поинтересовался в последний раз: – Тебе точно не нужна помощь?

– Нет. – Антон перебрал все варианты. Что бы ни ожидало их, им следовало разбираться самим.

Квартирка была самой обыкновенной – две комнаты вдоль коридора, кухня, санблок, – но чистой и относительно тихой. Во дворе-колодце возле машины суетились черноволосые мужички, звучала гортанная речь. Похоже, здесь проживало много выходцев с Кавказа – в другую сторону по лестнице шли длинные петербургские коммуналки. Тем лучше, они не станут обращать внимание на новых людей.

Антон прошёлся по квартире, включил газ на кухне, поставил чайник.

– Матрёшка, иди прибытие отмечать! Что-то ты какая-то грустная?

Он изучающе посмотрел на девушку, приложил руку ко лбу.

– Мать, да у тебя температура! Так, давай-ка в постель.

То, что девушка простынет после ночных приключений, следовало ожидать. Антон налил ей свежезаваренного чаю и вышел искать аптеку. Вернулся через полчаса с термометром и пачками аспирина. Градусник показал 38,5. Чёрный нахмурился. Он скормил ей таблетку, укрыл поплотнее, а сам засел на кухне, мрачный, как никогда.

С утра температура слегка упала, но к вечеру подскочила до тридцати девяти. Чёрный поил Матрёшу чаем с мёдом, отваром малины, аспирином, менял пропотевшее бельё, клал намоченную в уксусе тряпицу на лоб. Он бегал вокруг неё всю ночь и весь день, но проку не было. Вызывать «скорую помощь» нельзя – там сразу потребуют документы, и на их поездке можно ставить жирный крест.

На третью ночь Антон почти решился позвонить по ноль-три. Температура перевалила за сорок, девушка лежала с закрытыми глазами и слабо шептала что-то по-итальянски, Чёрный в полном отчаянии сидел рядом, держал её за обжигающую руку и готовился сдаваться властям. Или не властям, разницы уже не будет. Его слегка качало – после перипетий поездки он так и не спал, Матрёшино лицо порой отступало и теряло чёткость черт. Наверно, у него смерклось в глазах – её лицо вдруг потемнело, стало почти чёрным. Некоторое время он не видел ничего, кроме этого чёрного лица и чёрной руки в своих ладонях. Он пришёл в себя, когда зазвонил телефон.

Антон удивился – этот номер не мог знать никто, в аппарате так и стояла симка Эса.

Послушать всё равно стоило. Он пошёл за мобильником.

– Да?

– Добрый день, – раздался отдалённо знакомый голос. – Как отдохнули? Когда съезжаете?

– Что? – Антон запнулся. Когда они съезжают? Это что, их кинули, что ли? Но что-то в голосе хозяина квартиры отводило подобную мысль. Чёрный осторожно спросил: – А какое у нас число?

– Второе июля! – радостно известил голосок.

Антон сглотнул слюну. Не может быть! С другой стороны, не бывает таких разводов. Это же элементарно проверить.