2012. Танго для Кали

«Если сказать вообще — то ты являешься для него ключом/вратами к реализации его желаний и мечты. Ты много вложила в него, и единственное, что тебе нужно сейчас, — это чтобы Чёрный ценил твою заботу (работу), внимание, чтобы ты чувствовала, что то, что ты делаешь для него, это важно и нужно. Он же видит в тебе источник силы, который приведёт к благоприятным переменам, а также ясности понимания и обретения счастья. Он даёт тебе информацию и некие толчки к действию, подбадривает тебя, ты же взамен протаптываешь ему дорожку, выявляя врагов и друзей и создавая ему круг общения (те, кто будет помогать, защищать и так далее), которые помогут в достижении цели. У вас идёт взаимовыручка (взаимовыгода), при которой и ты, и он получаете внутреннее самоутверждение, гармонию и статус. То есть находите своё место в жизни (видимо, это совсем тебя касается)».

— Разложили по полочкам.

— Дальше ты уже знаешь. А конец: «Он в итоге получит то, что хотел, то, что искал, а ты от него получишь то, чего хотела, в плане — быть рядом, любовь, реализация своих желаний и завершение дел».

— Прикольно.

— Да уж. Странная у тебя на это реакция.

— Нормальная. Ты там как — соображать ещё можешь?

— Знаешь, наверно, уже нет. Всё, совсем все силы кончились. Можно, Нюша немножко поспит?

— Спи, конечно. Восстанавливай силы, они нам очень нужны!

Антон и Матрёна сидели в своём кафе, отмечали с трудом сданную экономику. Ради такого дела к кофе прилагалось целых два пирожных — больше они бы съесть не смогли.

— Ну, Нюша, раз нагадали, что быть тебе рядом, давай рассказывай о себе. Скажи да всю правду доложи! — Антон усмехнулся. — Нужно же хорошенько знать, кого это мне тут назначили.

— Как-то ты… — Матрёша не нашла слов, чтобы объяснить, что её покоробило, и принялась рассказывать, как в интервью: — Я всегда знала, что та жизнь, которую проживают родители, эта бытовуха, она не для меня. Я с пяти лет для себя решила, что нужно сделать в жизни что-то, чтобы оставить след в истории. Или не в истории, но чтобы меня знали.

— Ничего себе! — изумился Антон. — У меня такого не было.

— Приключения. Ха! — Матрёна хохотнула с неожиданной горечью. — Я о них мечтала с самого раннего детства, о «весёлой жизни», как говорит Анфиса.

— Я хотел быть просто свободным, и всё. — Антон задумчиво помешал кофе.

— О свободе я задумалась позже.

— Я про другую свободу. — Он посмотрел ей в глаза.

— Конечно, но в пять лет хлопнуть дверью и уйти я не могла. И про Нечто не знала. — Похоже, девушка готова была обидеться.

— Я про свободу вообще! — тут же пояснил Антон. — Про Свободу от Создателей.

— В пять лет я не задумывалась о создателях, — возразила Матрёна.

— Ладно, свобода у нас — общее, выяснили, — примирительно сказал Чёрный.

— Был у меня в жизни период, лет с десяти и до пятнадцати, наверно, когда я была уверена, что мы с Богом друзья. Ты там список, что ли, составляешь? — подозрительно покосилась она.

— Да нет.

— То есть я каким-то образом, как мне казалось, просила и получала. Примеров я уже не помню, только то, что это было так. Я никогда не злоупотребляла этим, — поспешила добавить Матрёша.

— Так, — кивнул Антон, как будто галочку поставил.

— Потом из меня стали делать отличницу, — продолжила она свой доклад. — Материны амбиции, отец без вышки — они хотели, чтоб я училась хорошо, ну я и училась. Без особого рвения, но на пятёрки.

— А что ты попросила на этот раз? — с усмешкой спросил Антон. — Вселенную для Чёрного?

— Ничего не просила, — удивилась девушка. — Говорю же, это было до пятнадцати лет.

— А потом попросила космос для Чёрного? — настаивал он.

— Не просила! — Она бросила на стол ложечку, которой размешивала сахар. — Да, я крещёная вообще-то, но я не любила в Церковь ходить. Всегда считала, что если кто верит, то он верит для себя и в себе. И в нём и живёт Бог.

— Да уж, у меня проще. — Он пригубил напиток. — Я в себя верил и в оккультные начала.

— А зачем? — не поняла Матрёна.

— За знания, — как само собой разумеющееся произнёс Антон и констатировал: — Веры у нас разные.

— Я всегда хотела свободу и автономию, кроме одного — не от любви, хотя, наверное, я как-то неправильно любила. — Матрёша снова вернулась в режим интервью, так ей было проще. — Подружки встречались с мальчиками и через месяц расставались, а я никогда не могла размениваться, чтоб то один, то другой. Я очень долго привыкаю к человеку, и отвыкание для меня — потрясение. Да я всегда любила как сумасшедшая. Я всегда ради любимого человека готова горы свернуть и перед ним их выставить…

— Ко мне долго привыкала? — осторожно поинтересовался Чёрный.

— Как ни странно, очень быстро. Действительно, было ощущение, что давно знакомы. — Матрёша снова удивилась, как это у неё так вышло. — Хотя, знаешь, уже с самого начала нашего знакомства какая-то двойственность была. С одной стороны, я пыталась относиться ко всему, как к флирту. Но где-то как-то, наверно, понимала, что не просто так мы с тобой встретились, что-то чувствовала, а что — осознать не могла.

— А что чувствовала? — Он продолжал расспросы.