2012. Точка возврата

— Не хочу миссию, — заплакал мальчик. — Я с самого начала не был к ней готов.

— Но так сложилось, — пожал плечами настоятель и погладил ребенка по голове. — И так будет. Ты — последний жрец. И только тебе — единственному из племени избранных суждено увидеть Небесный Цветок. Он вот-вот родится!— и неожиданно… завизжал: — Свершилось!

Старик не поверил своим ушам, во сне жрец-настоятель раньше никогда не кричал.

И Икшефтус разлепил глаза.

— Ура-а! Свершилось!!!, — тряс старика за плечо мальчик. — Небесный Цветок!, — ткнул он себе за спину, туда, где находилось еще одно окно. — Новый Свет!

Юный помощник помог старику встать с ложа.

— На рассвете я спустился вниз, — тараторил мальчишка, — чтобы собрать в джунглях росу с листьев. А когда вернулся, обнаружил у ступеней женщину из ближайшей деревни, она последние полгода приносит нам фрукты. Так вот женщина словно окаменела, воздев голову и руки к небу. Я тоже посмотрел наверх и увидел его. Скорее же!

Икшефтус, с трудом переставляя отекшие ноги, стараясь не споткнуться о рассыпанные на полу фрукты (возбужденный мальчишка даже не заметил, как бросил их) добрался до окна.

В вышине, именно там, куда указал настоятель и где по ночам заступал на дежурство священный Глаз Быка, горел-переливался гигантский цветок. Что звезды? Эти светлячки-обыватели покорно меркнут перед силой утреннего Солнца. А Цветок в сотни тысяч раз больше самой яркой звезды. И даже солнечный свет не мог затмить сияние космического пришельца. "Лепестки", украшенные тончайшими прожилками, трепетали, словно на ветру.

Старик и мальчик, завороженные, долго любовались зрелищем. Икшефтус очнулся первым.

— Идем в Зал Календарей. Приготовь инструменты и краски.

Мальчик не стал возражать, он тоже проникся важностью происходящего.

Икшефтус поставил босую ногу на золотой песок. И хмыкнул — событие так поглотило старика, что он и не заметил, как прошагал двенадцать ступеней, не отдохнув на лестнице ни разу. Откуда только силы взялись?

Жрец прошаркал до стены, прислонился спиной к прохладному камню. Глубоко вдохнул, расправил плечи, закрыл, собираясь с мыслями, глаза. Мгновение, ради которого он так неправдоподобно долго, бесконечно долго жил, настало. Сколько раз он репетировал этот момент. Вот так же вставал у стены, закрывал глаза и представлял, что именно сегодня вспыхнул Небесный Цветок. И начинал считать, тренируя память. А вдруг сейчас память подведет, и Икшефтус не сможет определить правильную дату "Конца дней"?

Старик нервно захлопал ресницами.

Нет, так нельзя. У него нет права на ошибку.

Жрец, а точнее последний ученик последнего жреца, на плечи которого легла миссия защитить честь своей, хоть и погибшей, но великой цивилизации и предупредить человечество о грозящей ему опасности, взял себя в руки и вновь медленно прикрыл глаза. В голове замелькали числа. Складывая и вычитая, Икшефтус для уверенности повторял цифры вслух.

Через десять минут жрец медленно протянул руку ладонью вверх. Стоящий все это время рядом мальчик, вложил в нее остро заточенную палочку. Икшефтус, не обращая внимания на боль в пояснице, нагнулся, и дрожащими пальцами вывел на песке символы.

Потом выпрямился, кивнул мальчику и направился к лестнице. За его спиной тут же застучал каменный молоток. Мальчик начал заполнять пустовавший столько тунов последний фрагмент Камня Судеб.

Икшефтус, тяжело дыша, добрался до своего ложа. Да, он не был настоящим жрецом, и не знает, что случится на следующий день "Конца дней", который он сегодня смог определить. Икшефтус бессилен помочь потомкам. Но он оставил им предупреждение майянцев. У человечества до окончания Пятого Солнца в запасе масса времени, кто-нибудь когда-нибудь расшифрует послание и сможет справиться с нависшей бедой.

Икшефтус глубоко вздохнул: странная ему выпала судьба. Жизнь-ожидание. И вот то, ради чего билось в груди его сердце, свершилось. Значит, теперь старик свободен? Свободен покинуть мир и, наконец, может отправляться вслед за соплеменниками по Млечному Пути к звездам?

Икшефтус закрыл усталые глаза, вздохнул еще раз.

Грудь поднялась.

Медленно опустилась.

И… неподвижно замерла…

Глава 17.

Ночь тянулась бесконечно.

Пугающе не реальная, на грани безумия.

Егор сидел в своей комнате за столом, уставившись невидящим взглядом в темное оконное стекло. Периодически по телу пробегала судорога надежды, Лукошкин хватал дневник и вновь перелистывал страницы: вдруг прочитанное в электричке лишь игра усталого воображения, фантом, который исчезнет после пробуждения. Но строчки били молоточками по вискам: "Будь что будет! Будь что будет!".

Мозг отказывался воспринимать то, что видели глаза. Хаос — вот точное определение тому, что сейчас творилось в голове.