2012. Точка возврата

Что и сделал, обливаясь слезами, нынешний Ерофеев. Теперь у него на голове торчали короткие "пеньки". Мальчик часами стоял под душем, пытаясь размочить обрезки. Но качественный конторский клей стойко сопротивлялся. Показаться перед Леной в таком виде ни в ком случае нельзя. Придется ждать, пока отрастут волосы.

И вообще, пока он сам не подрастет и не возмужает до приличной кондиции. Но хотя бы голос ее услышать по телефону — вот о чем мечтал и молил, всхлипывая, "юный художник".

Между тем, в коридоре Егора остановила мама.

— У нас сыр кончился и кефир, — просительно посмотрела она на сына, вытирая кухонным полотенцем тарелку.

— Сейчас сбегаю — охотно откликнулся Лукошкин, пора отвлечься от воспоминаний о будущем. — Сыр купить твой любимый, десяти процентный? Или адыгейский принести?

— Что?, — не поняла мама, замерев с тарелкой в руках.

— Ты же предпочитаешь поменьше жирность, — Егор скинул шлепанцы и стал зашнуровывать кроссовки. — А кефир? Литровую пачку или маленькую упаковку? Я загляну в супермаркет у метро.

—  "Супер" — что?, — испуганно переспросила мама.

— Давай захвачу еще пиццу, — продолжил Егор, не замечая реакцию старшей Лукошкиной, — или суши.

— Птицу с ушами?, — взвизгнула мама и всплеснула руками.

Освобожденная тарелка изящно спланировала на пол. Удачно, не разбившись, но раздавшийся грохот вернул Егора к действительности.

— Ой, — прикусил губу Лукошкин и отругал сам себя: болван! Ошеломляющее разнообразие отечественных товаров и буйство "фаст-фуда" вчерашним советским гражданам не ведомо. Только что давал советы Андрею, как себя вести, а сам вляпался, словно несмышленый младенец. Забыл про самоконтроль! В коридоре замаячила тень Фаины Григорьевны. Нужно срочно выпутываться, иначе призрак обретет реальные формы и анализами дело не ограничится. — Понимаешь,… сессия. Переутомление. Мозги плавятся. К экзамену готовился. По английскому языку. Тексты про тамошнюю жизнь переводил. Так куда бежать за покупками?

— Как всегда, — недоверчиво произнесла мама, — на продуктовую барахолку. Ты уверен, что здоров?

— Вполне, — чмокнул маму в щеку студент и схватил с крючка у двери вместительную хозяйственную сумку. Очередной анахронизм, таких авосек Егор давно уже не таскал и не встречал, они с Лилей привозили продукты из супермаркета в бесплатных фирменных пакетах. Но об этом лучше молчать, иначе не избежать визита соседки-терапевта. И Егор выскочил на лестничную площадку.

Глава 19.

ЛЕНА в отличие от Егора и Андрея не металась между снами и явью. Не говоря никому, она увеличила концентрацию активных компонентов сыворотки в своем шприце. Чтобы сократить до минимума период адаптации. Карева осознавала: никакой гарантии, что мозг выдержит нагрузку или адекватно отреагирует на неожиданно обрушившуюся информацию, и как результат — полное разрушение сознания. Но с другой стороны, разве не предназначение ученого — рисковать?

Лена каждой клеточкой организма прочувствовала момент перехода.

Ерофеев убедил провести последний вечер вместе. Они встретились в лаборатории и часа два, пытаясь побороть клокочущую внутри панику, болтали о ерунде. Изображая двух старых друзей, которые по привычке пересеклись в конце недели за чашкой кофе и скоро разбегутся в разные стороны. Художник принес похвастаться подборкой портретов, сделанных в Мексике, Карева читала стихи с налетом грусти, которые непроизвольно всплывали в голове. Потом она сделала две инъекции, себе и Андрею, и, возвращая использованные шприцы в металлический пенал, застыла у окна. На умиротворенный, не подозревающий о наступлении "Конца дней", медленно засыпающий город сыпалась с неба белая снежная крупа. При сильных порывах ветра ледяные зернышки выстукивали по стеклу короткую мелодию. Каждый раз в новом ритме.

Залюбовавшись ночной безмятежностью, Лена не услышала, как за спиной появился Андрей. И вздрогнула, ощутив на своих плечах его сильные руки. Ожидание трагической неизбежности, объединившее их сегодня, — приемлемая причина для безрассудных поступков: поэтому девушка, наклонив голову, прикоснулась левой щекой к теплой мужской ладони. Осмелевший Ерофеев подошел ближе, погрузил лицо в ее распущенные волосы. Нежно и робко пробежав губами по шее к мочке уха, прошептал…

— Что?, — обернулась к художнику Лена и…

И закричала от дикой боли.

Память стремительно сжималась, словно пульсирующая "черная дыра". Мелькали, переводясь в биты информации на нейронных носителях образы людей, картинки окружающей реальности, пережитые чувства и впечатления, звуки и запахи старого мира. Аромат свежесорванной земляники в саду… раскаты майского грома… скрип прибрежного песка под ногами… семицветная радуга над соседней многоэтажкой… тексты статей к диссертации… рулоны энцефалограмм… формулы компонентов сыворотки памяти… воробьи, собирающие на подоконнике хлебные крошки… рекламные ролики про детские памперсы… экран работающего компьютера… страницы прочитанных книг… обиды и разочарования, победы и поражения… — словом, те мелочи, из которых соткана любая человеческая жизнь.