2013. Конец времен

– Обычно я покупаю товар у владельцев находящихся в окрестностях Хероны домов, в которых уже никто не живет. В старых домах, впрочем, не так часто находится какая-нибудь стоящая мебель. Если же она там имеется, то хозяева знают о ее ценности и зачастую загибают немыслимые цены. Сами понимаете, очень прибыльным бизнесом это не назовешь. Поэтому я приятно удивился, когда увидел комод в стиле модерн в партии товара, продававшегося буквально за бесценок. Раньше он принадлежал какому-то старику, который провел всю свою жизнь в квартале Эль-Каль. Старик этот в последнее время жил один, а когда такие люди умирают, их ближайшие родственники обычно стремятся мигом распродать все имущество умершего, чтобы легче было поделить доставшееся наследство…

– А вы, пользуясь этой их спешкой, приобретаете ценную мебель по бросовой цене.

– Я оказываю им хорошую услугу, поверьте мне, – стал оправдываться антиквар, ничуть не обидевшись на мои слова. – Я плачу больше, чем заплатили бы другие, и, кроме того, за особо ценные предметы мебели я отстегиваю их бывшим владельцам определенный процент от прибыли, которую мне удается получить за счет перепродажи.

– Тот комод относился к числу особо ценных предметов мебели?

– Как по мне, так пусть бы его бросили хоть в костер! – неожиданно заявил антиквар. – Он, конечно, старинный, но не очень красивый. Один из тех предметов мебели, которые изготавливали для семей с не ахти каким достатком. Кроме того, он почти сгнил от сырости.

Десместре произносил эти слова с таким видом, как будто я был простодушным владельцем какого-нибудь предмета мебели, а он, желая его у меня купить, пытается сбить цену.

– Если этот комод такая нестоящая вещь, то почему же вы тогда так сильно переживаете? Ведь у вас, если я не ошибаюсь, украли именно его, не так ли?

– Вы не ошибаетесь. Сам по себе этот комод для меня большого интереса не представляет. Если его реставрировать, то я смог бы заработать от его перепродажи всего лишь чуть больше тысячи евро. А вот то, что в нем находилось, – это уже совсем другое дело.

– И что же в нем находилось? – заинтересовался я. – Вы упоминали о каких-то письмах.

– О них и речь. Там лежала кипа хорошо сохранившихся писем, аккуратно перевязанных черным шелковым шнурком. Когда я понял, чтоэто за письма, я сказал себе: «Альфред, тебе посчастливилось отхватить большой куш».

– Расскажите подробнее, не терзайте мое любопытство.

– Давайте-ка лучше пойдем в мой магазин, – шепотом сказал Десместре, покосившись в сторону кухни, в которой кто-то тихонечко гремел кастрюлями и тарелками. – Заодно и посмотрите, во что он превратился.

5

Я зашел в магазин, стараясь не наступать на валяющиеся на полу бесчисленные кусочки битого стекла. Со стороны могло показаться, что здесь недавно разорвалась небольшая бомбочка.

Осмотрев изнутри разбитую вдребезги витрину, прикрытую со стороны улицы огромным куском мешковины, я понял, что при ограблении использовали автомобиль. Я знал из прессы, что именно так частенько грабят ювелирные магазины. Этот способ позволял действовать быстро и результативно: грабители на автомобиле типа «пикап» или на микроавтобусе с разгона въезжали прямо в витрину и, снеся ее, буквально опустошали магазин еще до того, как по сигналу сработавшей сигнализации успевала приехать полиция.

– Комод в стиле модерн, похоже, не показался грабителям дешевым барахлом, если они решились на такой отчаянный шаг, – заметил я. – Они ведь при этом довольно сильно рисковали.

– Я с вами согласен, – кивнул антиквар, почесывая себе затылок с таким видом, как будто ему до сих пор еще не верилось, что подобное могло произойти. – Однако они утащили не только этот комод, но и письменный стол XVIII века, несколько средневековых картин и серебряную скульптуру. Это хорошая добыча. Я, правда, могу возместить часть стоимости утраченного благодаря страховке.

– А что это были за письма? Вы мне про них так ничего толком и не рассказали.

Десместре, скрестив руки на груди, посмотрел на меня настороженным взглядом. Здесь, в его собственном магазине, он казался мне уже гораздо менее добродушным и гостеприимным и был похож скорее на коммерсанта, который ни на секунду не перестает следить за тем, как бы его не облапошили. Тяжело вздохнув, он сказал:

– Надеюсь, я могу вам доверять.

– Можете доверять, если хотите, однако это отнюдь не будет означать, что я уже согласился на ваше предложение.

– Оно не может вас не заинтересовать, – сказал антиквар, жестом приглашая меня пройти в боковую комнату и продолжить разговор уже там.

Комната эта представляла собой небольшое хранилище, и котором жутко воняло растворителем. Запах был настолько сильным, что мне даже стало трудно дышать. Я осторожно присел на расшатанный стул, а Десместре зажег небольшой светильник и затем расположился на сундуке. Доносившаяся со второго этажа дома ария из какой-то оперы придавала ситуации некую торжественность. Антиквар начал рассказывать: