_2014_01_16_13_26_13_066

Удостоверившись, что я не собираюсь прогуливать казнь, папа позволил мне доесть завтрак молча. Говорил он. Расхваливал нашего западного соседа: два месяца с ним воюем, а он не забывает регулярно поставлять нам жабинье из своих стратегических запасов. Очень предусмотрительный малый.

Животик у “предусмотрительного малого” не влезал в военные доспехи, я всегда игнорировала папины намеки, а западного соседа наловчилась изображать в виде беременного черта. Папа хотел, чтобы я вышла замуж за западного еще в прошлом сезоне: у страны не хватает своих судоверфей и весь флот мы заказывали на западе. Ничего, обойдется! На суше воевать надо!

Я вышла из-за стола, сделала реверанс и пропела ласковым голосочком: “Приятного аппетита всем. Да будет ваш желудок полным”.

Король милостливо кивнул, я открыла было рот, чтобы попросить насчет Осто, но вдруг передумала. Сперва подыщу музыканта, чтобы не остаться совсем без любовника. Кстати, оркестр уже подготовил сопровождение к казни? Надо проверить.

Я сбежала вниз по лестнице, где в подземелье рядом с тюрьмой у нас располагался репетиционный зал. Там упражнялся оркестр, заодно усложняя жизнь заключенным.

Я прошла по коридору, ежась от сырости и проклиная стражу. Ни один не попался навстречу! За что кормим бездельников? Дверь в репетиционный зал я распахнула пинком ноги. Дверь пронзительно заскрипела и явила взору комнату с двумя рядами факелов на стенах, грудой нотных пюпитров в углу и с огромным портретом композитора Гуди, на цепях подвешенном к закопченному потолку. На оркестровом помосте стоял наш дирижер маэстро Талад, но палочку свою он держал почему-то в зубах, а не в руках. Лицо маэстро сияло неестественной белизной, обычно накрученные усы обвисли, а руки он заложил за спину точно, как Гуди на портрете. У ног маэстро стоял маленький пузатый бочонок, на сдвинутой крышке которого горела свеча. Больше в зале никого не было.

Поза дирижера показалась мне странноватой, на цыпочках я подошла поближе, заглянула вначале в безумно вытаращенные глаза маэстро, а потом в бочонок. Так и есть. Порох. Затаив дыхание, я бережно сняла свечу, задвинула крышку и поставила свечу обратно. Палочка выпала из зубов дирижера.

- Ради бога, леди, - сказал он необычайно хриплым голосом. - Развяжите мне ноги.

Только теперь я заметила  тонкий шнурок, оплетающий лодыжки нашего маэстро, да и руки, видимо, тоже. Это как-то не возбудило во мне жалости (в свое время он изрядно надоел мне уроками музыки).

- Где ваш оркестр, маэстро?

- Я не виноват, леди. Музыканты заперлись в караулке. Этот негодяй обещал подорвать нас всех!

Нет, не буду любить музыкантов. Бежать, как стало баранов, и от кого?! От кого, кстати?

Вытаращенные глаза маэстро повернулись влево, и я тоже невольно поглядела влево. честно говоря, было на что посмотреть. Рост - метр девяносто, не меньше. Плечи, как у гладиатора, талия танцора, божественный профиль, а глаза... Тьфу, как у врага государства! За спиной злодея прятался какой-то гнусный старикан. Да это же Дану Алисо! Как же так?! Что такое? А как же наша казнь?!

- Кого я вижу? - удивленно вскинул брови незнакомец. - Принцесса Зноя? кстати.

- Стража!

 Мой крик породил кошмарное эхо и пошел гудеть под сводами зала многоголосыми перекатами. Акустика все-таки отменная.

Незнакомец небрежно швырнул на пол связку ключей.

- Я их по камерам рассовал, не беспокойтесь.

Один справился со всей стражей и полуторным составом оркестра? Ни-че-го себе! Не слабо!

- Все равно вы отсюда не выберетесь, - ехидно заметила я. - Лучше сдайтесь добровольно.

- А вы зачем, милая принцесса? Вы меня проводите.

Он вытащил из кармана кольт сорок пятого калибра. У меня от возмущения горло перехватило, и пару секунд ничего кроме жалкого “ва-ва-ва” выговорить я не могла. Кольт? Сорок пятого?! Идиот!

 При виде кольта маэстро тихо повалился в обморок. Я его понимаю, у меня самой колени задрожали, но так же нельзя! Я перевела дыхание и сказала тихо:

- Вы не станете стрелять в женщину.

Незнакомец опешил:

- Я не стану? Да, верно, не стану. Черт, что же делать?!

Не дожидаясь, пока его осенит, я метнулась к двери. Кольт выстрелил. Пуля свистнула у меня над ухом, ударила в стену и расколола факел. Я замерла.

- Я еще не насладился вашим обществом, - мягко сказал незнакомец.

Все равно дальше двора ему не прорваться, к чему трепыхаться. Я постаралась улыбнуться полюбезнее:

- Вы приглашаете меня на свою казнь?

Он на мгновение опешил:

- На казнь? Да нет, как будто бы. Всего лишь на прогулку.

Я улыбнулась настолько приветливо, что растаял бы даже айсберг.

- Очень мило с вашей стороны, - и подумала: “Интересно, дежурит ли на крыше хоть один снайпер?” Папа периодически сажает их туда для отстрела ворон. С тех пор, как одна птичка нагадила ему на корону, папа предпочитает, чтобы сверху падали дохлые вороны, а не помет.

- Позвольте предложить вам руку, - незнакомец изогнул руку кренделем и склонился в вычурном поклоне, ухитряясь при этом не сводить с меня револьвера.

Ладно-ладно, я тебе это припомню. Пять тысяч жареных каракатиц я скормлю тебе прежде, чем ты умрешь!