_2017_02_20_12_04_40_461

- Вы осуждаете? - догадалась Беата.

- Нет. Просто не понимаю.

Она не позволила мне уйти после этих слов, остановила уже в дверях.

- Галла, я бы просила вас никому не рассказывать о том, что вы узнали. Мы не афишируем наших отношений, все это… все это уже в прошлом. И мне не хотелось бы, чтобы поползли сплетни. И то, как я получила это место… Я добилась всего сама.

- Конечно.

Сама. У нее был хороший стимул - обойти, уязвить, унизить. А он отошел с ее пути и не мешал, и она понимает это, а потому злится еще больше. Но война внесла свои коррективы в эти сложные отношения. По крайней мере, я знала, что они общаются, она советуется с ним, признавая силу и опыт. Уже неплохо.

- Что случилось? - спросил у меня Иоллар.

- Это долгая история, - прошептала я, обнимая его прямо на глазах застывших в карауле гвардейцев. - И грустная. Но с нами такого никогда не случится.

***

Беата шла по темным коридорам спящего дворца, то ускоряя шаг, то наоборот останавливаясь в нерешительности. Может, к хорам все это? Ни к чему? Надо же, чтоб накатило так вдруг.

- А с кем еще вы можете тут поговорить?

Это - смотря, о чем говорить. Если о войне, о политике, о грядущих реформах в общем и магическом образовании, собеседники найдутся. А если просто так, по душам…

Вот с Галлой этой можно было бы. Только разве она поймет? Молодая, счастливая. Муж с нее глаз не сводит, даже под маской заметно. Двое - уже двое! - детей… И когда только успевает? И в друзьях у нее недостатка нет. Вот даже Ворон…

Ворон. Женщина резко остановилась перед дверью, ведущей в северное крыло дворца, где в отведенных ему апартаментах останавливался во время визитов в столицу Арден Тарейский со своей свитой, и задумалась. Это сейчас - Ворон. А раньше? Он звал ее “Би”, а она его… И не вспомнить теперь.

Еще одна дверь. И не поздно еще развернуться, уйти и оставить все как есть. А завтра снова война, и возможно один из них уже не вернется, а другой никогда не узнает…

- Тэсс Беата? - удивленное.

Постарел, поседел. Но, как и раньше, не ложится до полуночи, снова возится со своими “мертвыми материями”, записывает что-то в пухлую потрепанную тетрадь…

- Что-то случилось? - обеспокоенное.

- Нет, ничего.

- Но тогда… - незаконченное, недоверчивое, насквозь пропитанное надеждой.

- Я подумала, что мне, наверное, не нужен повод, чтобы поговорить… со своим отцом.

***

Не знаю, от чего конкретно это зависит, но Тарские эльфы немного отличаются от эльфов других Миров и друг от друга. Есть три основных типа внешности, присущих обитателям Лар’эллана. Одни светлокожие, светлоглазые и среброволосые, как Гайли или Аэрталь. Другие - чуть смуглее, со смоляными волосами и черными глазами. Третьи похожи на нашего тэвка - в волосах золото, а глаза как ясное небо. Сидэ, позвонивший в нашу дверь на следующий день после визита в столицу, был как раз третьего типа. С первого взгляда от Тина его отличала только одежда - предпочитающий удобство полудемон никогда не надел бы такой длинный ярко-зеленый плащ.

- Тэсс Галла? - спросил посетитель.

- Да.

- Моя госпожа просила передать вам это.

Без дальнейших объяснений он вручил мне объемный конверт и развернулся к калитке.

- Подождите, - окликнула я его. - А кто ваша госпожа?

Эльф обернулся и посмотрел на меня так, словно я сказала какую-то глупость.

- У детей Леса одна госпожа, тэсс.

Странности не желали заканчиваться. Аэрталь? Почему-то вспомнились кинофильмы Земли, и я приложила тяжелый плоский сверток к уху - не тикает.

- Что это? - полюбопытствовал Сэллер, когда я вернулась к ним с Илом в гостиную.

- Сейчас узнаем.

К посылке прилагалось короткое письмо на саальге, не вносившее ясности:

“Если у вас уже возникли вопросы, это может стать ответом. Если нет, станет вопросом. Но я не отвечу на него, ибо не знаю большего, чем видят мои глаза, и чувствует сердце”.

В конверте, завернутый в хрустящую белоснежную бумагу, лежал портрет женщины. Неизвестный художник с фотографической точностью передал черты ее лица… Такие знакомые черты…

Надпись на обороте гласила: “Велерина, год приезда в Лар’эллан. На вечную память…”.

Иоллар, ничего не говоря, сжал мою руку - узнал, понял.

- А она чем-то похожа на тебя, - заметил, всмотревшись в картину, Сэл.

- Не на меня, - покачала я головой.

Если бы не одна деталь, сходство было бы полным. У меня глаза отца. А женщина с портрета смотрела на меня глазами моей матери.

Да, в какой-то степени это было ответом. Не все, но многое объяснилось: и невозможность уйти с Тара, и то, что Гвейн, старый, скрытный ящер, назвал этот Мир моим. И сила, доставшаяся мне именно тут.

Лишь тому, кто кость мою возьмет, силой этой владеть…

Не стоит толковать все буквально. Говорят ведь: кровь от крови, кость от кости.

- Боги пресветлые, неужели это никогда не кончится? - простонала я, прижимаясь к груди мужа. - Неужели нет четко установленного лимита пророчеств на одного человека?

Ил успокаивающе коснулся губами моего лба:

- Ты не человек, родная. Для тебя лимиты не предусмотрены.

ЭПИЛОГ

Аэрталь ничего не делает просто так.