2024-й

— У нас лучшие врачи, — заговорил он чуточку приподнято, — самое современное оборудование! Врачи проходят ежегодные курсы повышения квалификации… это все в Европе или в США!.. Вот на стенах в рамочках дипломы высших врачебных заведений… как видите, это престижные учреждения в старой Европе, заслужившие себе репутацию… Две трети сотрудников — врачи высшей квалификации…

Я слушал вполуха, я-то знаю, как легко добываются все эти дипломы и награды. В Европе жуликов еще больше, чем у нас. Тем более что Тимур предупредил насчет изношенности части оборудования. Немец как раз собирался кое-что заменить, но навалились проблемы в США, в конце концов он решил просто ликвидировать здесь бизнес и открыть в Штатах.

— Постойте, — прервал я. — Я вообще-то не бизнесмен. Так уж получилось, что наша разработка оказалась очень удачной и принесла… неплохие деньги. Но я, повторяю, не бизнесмен. Скажите простыми словами, как человек человеку… на хрена вообще-то вся эта пластическая хирургия?.. Если нужна, я дам команду оформлять покупку. Если это просто блажь придурков, которым обязательно надо выпендриться…

Я умолк, по ошеломленному лицу главврача видел, что сказал больше чем достаточно. Тимур беззвучно охнул за его спиной и бессильно опустил руки.

Когда главврач заговорил снова, лицо его постепенно менялось, а сам он медленно преображался из затурканного ученого, вынужденного заниматься бизнесом, в человека с достоинством, готового в любой момент послать меня на фиг, как я десять лет тому собирался послать Корневицкого.

— Я не буду напоминать, — проговорил он медленно, — что пластическая хирургия восстанавливала лица после тяжких ранений… сейчас войны нет, автокатастроф тоже все меньше… Сейчас, да, это операции над здоровыми лицами и телами… Нужно ли? Вы правы, первыми к ней прибегают богатые стареющие дамы, намного реже — мужчины…

Я поморщился:

— Мужчины — вообще позор!

Он поклонился:

— Позвольте не согласиться. Вот премьер Италии Берлускони сделал себе подтяжку лица, липоксацию жира на животе и боках, убрал лишние отложения на бедрах… и в прочих проблемных местах. Зачем, если он и так премьер, а ценят его не за фигуру?.. Вы еще молоды и не понимаете, как сильно довлеют над человечеством законы «Так положено!» и «Так принято!».

— Ну-ну, — сказал я с интересом. — Как они переламываются в пластической хирургии? Впервые слышу.

Он пожал плечами:

— Очень просто. От человека моложавого мы ждем одного поведения, от сгорбленного старика — другого. Точнее, от старика мы уже ничего не ждем. Одних… зрелых, назовем их так, такое положение радует, наконец-то дождались безответственности, другие все еще чувствуют в себе силы и хотели бы поработать еще, но на них смотрят, как на чудаков и придурков. Ведь человек с лицом восьмидесятилетнего старика и мощными складками жира на животе и боках должен вести себя… соответственно. То есть ходить с палочкой, кряхтеть, жаловаться на молодежь и говорить, что раньше все было лучше. Так принято. Но если такому сделать лицо сорокалетнего мужчины, убрать лишний жир, он посмотрит в зеркало и скажет себе, что еще может жить и работать. И будет работать!.. Поверите ли, но это так. Внешность поджарого и моложавого нужна не только актерам. Мы продлеваем не только молодость… вы правы, это не так важно, мы продлеваем работоспособность! Люди дольше живут активно, если пройдут через нашу… вообще через руки пластического хирурга.

Я спросил с недоверием:

— Это вам так хочется? Или есть данные?

Он пожал плечами:

— Я в это верю. Хотя мне трудно будет доказать, что старый сгорбленный человек, который ходит с палочкой, будет работать столько же, сколько и крепкий поджарый.

— С палочкой? — переспросил я. — А при чем тут палочка? Операция по подтяжке лица не отменит палочку!

Он коротко усмехнулся:

— Да? Как раз по этому моменту у нас есть пара случаев. После подтяжки лица… да и не только его, двое наших пациентов отказались от уже привычных палочек. Решили, что с их резко помолодевшей внешностью с палочками уже неудобно… Перестали копаться в огороде, снова вышли на службу.

Я посмотрел на Тимура, тот за спиной хирурга делал мне отчаянные знаки. Я перевел взгляд на главного врача.

— Ну, я готов в это поверить. Да, благородная роль! Но как быть с тем, что половина всех операций у вас идет на вагине? И в анусе?

Он спокойно посмотрел мне в глаза. Мне кажется, смирился с тем, что клинику покупать не станем, и говорил то, что думает, не роняя достоинства:

— Хорошие девочки не должны проигрывать проституткам лишь потому, что по нравственным соображениям не решились на такую операцию.

Я сказал саркастически:

— Хорошие девочки должны уметь делать все то, что умеют плохие?

Он спросил:

— Вы думаете не так?

— Это вы покупаете мою фирму? — ответил я вопросом на вопрос.

Он криво усмехнулся:

— Простите, вы правы. Я все же полагаю, что раз они хорошие, то все должны уметь делать лучше плохих.

— Все? — переспросил я.

Он кивнул:

— Вы поняли верно.