2028

Профессор открыл дверь и пропустил меня вперёд. Я завёз тележку в просторную аудиторию передом. Раньше здесь располагались очень длинные столы, занимающие собой почти всё пространство. Сейчас же на их месте было скопление различных книг. Они были сложены в кучи, в стопки, некоторые из которых доходили аж до потолка. Лавируя между ними, я осмотрелся.

— Как их здесь много, — удивился я. — Они все были принесены из библиотеки?

— Какая-то часть из них. Поисковики ходили туда несколько раз, забирали книги. Сейчас, говорят, их осталось там всего ничего, и то в основном чьи-то публицистические работы. — Константин Александрович прошёл ко столу, что стоял у окна по другую сторону от входа, и положил на него ключи. — Но большинство было свезено сюда из других корпусов университета. Просто здесь решено было организовать этакое «книжное Эльдорадо».

— Как вы уговорили руководство? — поинтересовался я, остановив тележку там, куда указал профессор.

— Мы долго дискутировали на эту тему, но в итоге они посчитали это не столь важным. Дескать, есть и другие вещи, на которые стоит обратить внимание. Поэтому, я занялся этим лично, по своей собственной инициативе.

Я прошёлся, удивляясь тому, сколько книг здесь сейчас находится. И сколько будет привезено ещё. Сможет ли вместить эта комната столь многочисленное количество разной литературы? Тут были и художественные произведения, и научные труды исследователей прошлого столетия, и даже находились папки с чьими-то работами: курсовые, дипломные, рефераты. Я подошёл к столу, возле которого стоял профессор, и спросил:

— А зачем? То есть, какой вы видите смысл в этом?

Константин Александрович молча посмотрел на меня, и в его глазах я заметил лёгкий тон разочарования. Я и сам укорил себя за свой вопрос, который был озвучен нетактично. Грубо даже, в каком-то смысле.

— Посмотри, Павел, на всё это, — сказал профессор, обводя взглядом свои книжные владения. Я внимательно проследовал за его взглядом, — и ответь мне: что для тебя книга? Можно в самом широком смысле.

— Ну… — я задумался, почесав подбородок. — Это, на мой взгляд, зависит от жанра и целей, с которыми она написана. Сложно сказать, если честно.

— На самом деле, этот вопрос из разряда наипростейших в нашей жизни. — чуть вздохнув, ответил профессор. — Понимаешь, в книгах хранятся не только чьи-то исследования и открытия, либо же вымышленная история, сказка, фантастика и тому подобное. Научная публицистика и художественная литература – разные по своей сути, но они скрепляются в единое целое, когда речь заходит об истории человека. Все эти строки и исписанные страницы являются нитью, соединяющей человека с тем временем, в котором он живёт. Читая текст, мы как бы сохраняем в памяти какую-то часть прошлого, либо настоящего, чтобы не забыть об этом в будущем. Все произведения искусства, все научные открытия – это всё то, что связывает нас со временем. И это очень важные вещи, которые не дают забыть нам о том, кем мы являемся; не дают нам перестать быть людьми, в конечном счёте.

— Но ведь, сейчас же многое из того, что написано в тех научных работах, что было изучено в прошлом – является не совсем уместным для нынешних реалий, — осторожно сказал я. — Я не хочу показаться грубым, но всё-таки это всё сейчас как-то обесценено и не имеет веса. Не сможет нам как-то помочь с тем, с чем мы столкнулись.

— Память, которую мы сохраняем, не является для нас руководством к действию, — тепло сказал Константин Александрович. — Она не решает наши проблемы. Прошлое не выстроит для нас будущего. Но память о прошлом, о тех достижениях, к которым мы пришли, должна являться опорой в нашем пути к своему будущему. Это и история человечества, — профессор ещё раз обвёл взглядом заполненную наполовину книгами аудиторию, — и наше наследие, и напоминание нам о том, кто мы есть. Человек должен оставаться человеком даже в самые тёмные времена. И культура вместе с наукой помогают человеку справиться со всеми трудностями. Являются для него как бы лодкой посреди огромного океана, которая принесёт его к берегам, где его ждёт спасение.

Когда Константин Александрович закончил, он прошёл между книжными горами, осматривая каждую, как мне показалось, с особой бережностью. И это заставило меня проникнуться его словами. Все эти книги – нить, что связывает нас с прошлой жизнью в это мрачное, тяжёлое время. И, возможно, профессор это понимает более тонко, чем все остальные. Поэтому, несмотря на препятствия и проблемы, с которыми мы сталкиваемся каждодневно, и из-за которых руководство отказалось тратить время на это кажущееся им бессмысленным дело, профессор находит время, чтобы создать это книжное хранилище. Чтобы сохранить свет в кромешной тьме, в которой мы блуждаем. И эта его цель показалась мне не только благородной, но и священной.

— Возможно, вы правы, — сказал я, выйдя из раздумий. — Это действительно может помочь нам сейчас как-то. Пусть и чисто символической эта помощь является.