2034. Война на костях

Кое-как замотав рот платком, он натянул очки из натовского пустынного комплекта – купил по случаю на базаре. Растянутый, сто раз чиненный ремешок снова разболтался, и раскаленные песчинки проникали внутрь, обжигали глаза и резали веки. Слезы высыхали прямо на щеках, а потом и вовсе кончились. Обезвоженная роговица горела страшной болью, и он перестал открывать глаза. Все равно ничего не видно в бесконечной рыжей печи, прогретой до температуры плавления горизонта. Приклад «скаута» бил по спине в такт шагам, а в ответ так же размеренно и сильно колотило в боку.

Потом он упал. Сначала на одно колено, сухо закашлялся, смочив горячей и соленой кровью губы и платок. Вдохнул несколько раз, переждал, пока перестанут гореть легкие. Поднялся, но не прошел и сотни шагов – снова упал. Через полчаса он потерял счет этим падениям, хриплым вздохам и мучительному кашлю, который выворачивал его наизнанку.

В какой-то момент ему почудились голоса, но Моран не обратил внимания. Когда мириад песчинок хамсина шуршит друг об друга – еще и не такое услышишь. На всякий случай он включил рацию. Тангета приема хрустнула, словно раздавленный скорпион, когда он нажал ее. Динамик разразился шуршанием и свистом – монотонными и безнадежными.

До плоскогорья Моран не дошел. Просто не смог подняться в сотый, тысячный раз. С трудом нашарил на поясе флягу, свинтил крышку и, плотно обхватив горлышко сухими, коростными губами, жадно глотнул. Теплая и вязкая, как кровь, вода вперемешку с вездесущими песчинками обожгла ссохшееся горло и не принесла облегчения. Конечно, он знал, что пить нельзя, но ничего уже не мог с собой поделать. Похоже, в этот раз пустыня возьмет-таки свое – и его прозвище наконец превратится из мрачной шутки в самую что ни на есть правду.

– Сюда! Он здесь!

Моран не слышал. Он не очнулся, даже когда его грубо перекатили на самодельные носилки и куда-то потащили. Полыхнуло жаром раскаленного металла, а потом, почти сразу – кондиционированной прохладой. На долю секунды Моран пришел в себя – носилки как раз втолкнули в заднюю дверь джипа. Но тут она с грохотом опустилась, и звук набатом раскатился в проваренной голове. Как будто закрылась крышка гроба, милосердно отрезав остатки сознания вместе с душным пеклом хамсина.

– Фамилия? – холодно спросил офицер. Знаки различия у магрибских военных менялись в зависимости от подразделения, и Моран так и не научился в них разбираться. Наверное, этот был полковником. Слишком чистая форма для майора, а генеральское пузо отрастить еще не успел. Впрочем, тут любой офицер – величина. Восток – дело тонкое.

– Моран.

– Имя?

– Морт.

«Полковник» поиграл желваками, ткнул в разложенные на столе листы.

– Мертвец? У меня написано Антуан.

– Тогда зачем спрашивать? Имя я сменил, когда перебрался сюда. Наверное, это тоже записано.

– Слишком много доброжелателей, так?

– Угу. И каждый второй обещает, что я стану трупом. «Ты труп, Моран! Мертвец, понял?» Я решил их не разочаровывать.

– Гражданство?

– Было французское. Сейчас нет.

– Профессия?

– Беженец.

Офицер покопался в папке. Осторожно вынул из сшивателя пару распечаток, развернул. Бумага была плохая, техническая, легко мялась и рвалась.

– Вы не беженец, Моран, вы проводник. Верховный Суд Магриба трижды присуждал вам смертный приговор, заочно. Вы три раза мертвец – я просто обязан поставить вас к стенке прямо сейчас.

Морт улыбнулся, поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее:

– Осторожнее с бумагами. Порвется – и на мне будет одним расстрелом меньше.

– Хватит и одного. В расстрельном взводе шестеро бойцов, кто-нибудь точно попадет.

– В каком вы звании? – вдруг спросил Моран.

Пленник держался слишком свободно. Даже нагло, с вызовом. В этом кабинете обычно потеют, дрожат от страха и молят о пощаде. А тут… Развалился, скалится во все тридцать два зуба. Сейчас еще сигарету попросит. Может, он просто не понимает, с кем имеет дело?

– Майор общественной защиты Великого Магриба. Меня зовут…

– Мне все равно, как вас зовут, майор. Давайте перейдем от допроса к предложениям. И перестаньте меня пугать – вряд ли ваши парни таскались за мной по всей Нубийской пустыне и даже вытащили практически с того света, чтобы тут же расстрелять.

– Он прав, Гамаль, – голос прозвучал откуда-то из-за спины. – Мы в равных условиях.

Моран обернулся. В полутемном проеме двери маячила странно несоразмерная тень. Он не сразу сообразил почему – видны были только ноги и туловище в промасленном хаки, голова же оставалась вне света. Как будто заглянул на огонек настоящий Человек-невидимка.

Странно, но Морт не слышал шагов. И не почувствовал, как открылась дверь по колебанию воздуха, по запаху. Хотя запахи в любом бункере одинаковые – сырой цемент, сдобренный вонью перегретой изоляции и человеческим потом.

– А вы кто, невидимка? Тоже майор? Техническая служба Магри…