2048

Он поёжился, вспомнив своё первое проваленное дело, кладбище композиторов в Новом Сан-Ремо. Кто же знал, что резкие звуки, доносящиеся из склепа-органа — это не авантгардная музыкальная заставка, а система сигнализации, от которой гробокопателя начинает беспрерывно тошнить?

— Вот и мой профессор так же мычал, когда предлагал мне переделать диплом. — Отто истолковал гримасу Басса на свой лад. — А я-то целый год старался, собирал все что можно о рвотных ритуалах в древних культурах. Страусиные перья, экскременты коал… Жалко было — такая работа! Я прямо спросил тогда у профессора, чего он там мычит. И он в конце концов ответил прямо: не в почёте у нас такие исследования, которые идут против культуры потребления. Если все начнут достигать нирваны с помощью бесплатной тошноты — никто не будет покупать новые…

— Ясно, можешь не продолжать. Ты ещё легко отделался от своего профа, приятель! Говорят, в прошлом веке было несколько умников, которые исследовали связь между сосательным рефлексом и популярностью курения. И все они умерли не своей смертью. Теперь ту же хитрость используют в эмпатронах, когда делают их в форме сигарет. Ну хорошо, а где же тебя этот рвотный кайф прихватил?

— Не прихватил, а сработал по плану! — Отто даже как будто обиделся. — Я пошёл в гигиенную, приготовил состав… Говорят, выгнать ленточного червя рвотой невозможно. Ох, знали бы они, какой бывает рвота, когда относишься к ней как к искусству! Видели бы, как из меня вылетала эта лента! И так мне хорошо потом стало… Ну я и присел на минутку, отдышаться. А червяк тем временем смылся в канализацию.

— И чего ты паришься? Он там наверняка сдох.

Басс допил молоко и поднялся. Отто тоже вскочил, продолжая смотреть на Басса снизу вверх.

— Ты думаешь?

— Уверен. — Басс прошёл вглубь нетро. У белой двери с золотой табличкой он остановился.

— А в музее ты тоже все вырубил?

— Ох, забыл! — Глаза Отто округлились. — А надо было?

— Ну, если быть последовательным параноиком… — Басс вспомнил, что обещал не шутить, и быстро сменил тон:

— Нет, не надо. Да и тут не стоило сразу все вырубать. Даже в твоём одежнике зашита куча скриптов, блокирующих самостоятельное развитие искина. Но я на всякий случай проверю музей. Сооруди мне что-нибудь поесть, ладно?

— Да-да-да, конечно…

Отто и не скрывал, что рад остаться за дверью.

# # # #

Идея Музея Копировальной Истории принадлежала Тисиме. А вернее, его жабрам.

Из всех медовских приятелей Басса маленький японец был чуть ли не единственным, кто по-прежнему активно применял свою специальность к собственному организму. Способность жить под водой решила для многих японцев проблему перенаселения. Но это требовало своей платы: жабры приходилось время от времени менять на новые.

Превращение бывшего лора в мусорщика ещё более осложнило жизнь Тисимы. Из-за контактов с ядовитыми веществами жабры требовали более частого обновления, а уход из клиники лишил его возможности использовать тамошний трансплант-принтер.

Пандоры из нетро Отто нельзя было использовать по другой причине: вшитый механизм защиты снижал качество копий при работе с определёнными субстанциями. Но выход все же нашёлся. Басс, к тому времени уже отобравший у Марии «Евангелие от Лилит», однажды в шутку рассказал Тисиме, что анти-копировальная защита пандор очень напоминает главный постулат секты Джинов: геном человека как операционка, в которой — искусственно или в ходе эволюции — были отключены некоторые опции. Поэтичный японец, умевший видеть вселенскую связь предметов и явлений, умудрился проследить эту шуточную аналогию гораздо дальше. И доказал на практике, что работа электронного мусорщика сходна с работой эпигенетика. По крайней мере, в отношении того открытия, которое было так необходимо ему самому.

В ходе раскопок на свалках Тисима обнаружил свой «геном Лилит»: в первых моделях молекулярных копиров не было системы искусственного снижения качества копий. Более того, он выяснил, что при установке в демонстрационных целях (например, в музеях) старая техника не облагалась драконовским налогом на копирование, который придумали борцы за авторское право. «Хорошо, что половые органы наших предков тоже никто не догадался обложить налогом, как в Китае-2», заявил по этому поводу Тисима во время очередной встречи с Бассом. Басс в очередной раз поразился силе поэтического чутья приятеля.

Сам он, помогавший Тисиме и Отто настраивать старые копиры и принтеры, не знал деталей сделки между ними. Но по всей видимости, она была выгодна для обеих сторон: Музей Копировальной Истории в последние годы собирал больше посетителей, чем само нетро. А заодно помог Бассу сделать собственное открытие.

Они с Тисимой и раньше сканировали память выброшенных машин на предмет интересных данных. Попадалась и незатертая порнушка, и финансовые отчёты, и кое-какой компромат посильнее. Именно Басс обратил внимание японца на странные коды, которые стали попадаться в памяти списанных ксероксов, холодильников и даже стиральных машин с сетевым доступом.