2070

Я полежал около минуты, глядя в потолок, а затем, услышав за дверью шум и голоса обитателей барака, сел на кровати и обулся. Хотелось есть, но паёк, который пару дней назад мне выдали, закончился. Сегодня должны были дать новый, но взрыв внёс изменения в привычный распорядок и тут. Чертыхнувшись, я встал с кровати и потянулся. Помахал руками, присел несколько раз и попрыгал на месте. Большее сделать не позволяло маленькое пространство: в комнатку едва помещалась кровать и тумба, в которую я складывал паёк и те немногие личные вещи, которые у меня были. Но по сравнению с остальными из барака я мог считаться счастливчиком. Иные, хоть и не стремились замучить нас до полусмерти, не особо следили за удобствами в бараках. Поэтому узники спали вплотную друг к другу, под тонкими покрывалами, которые не всегда спасали от ночных морозов. Обогреватели, которые Иные поставили в каждом бараке, включались только на два часа вечером, а после отбоя отключались. К утру прогретые помещения остывали, и утро встречало узников холодными укусами.

Недели три назад неожиданно температура упала до сорока семи градусов. Такой аномально холодной зимы в наших краях не было лет двадцать. Даже Иные были вынуждены утеплиться, а их одежда была в разы лучше нашей. Тогда несколько человек замёрзло насмерть. Иные явно были недовольны таким раскладом, и пока несколько дней держались морозы, позволили узникам не покидать бараки. Неожиданные выходные казались чудом, и узники, не вылезая из кроватей, тихо переговаривались, кто-то пел, третьи спали и набирались сил. В те чудесные дни мы впервые за долгие месяцы получили кофе: горький и противный, но зато горячий. Казалось, что теперь станет легче и проще, что Иные оставят нас в покое, но стоило морозам спасть, привычная рабская жизнь вернулась в свою колею.

Я сел на кровать и начал ждать. Надо было сходить в лазарет к бредящему старику и попытаться его допросить, да и завалы надо закончить разбирать. Думать о том, что Иные сделают с нами не хотелось, ничего хорошего точно не будет. Иг так точно устроит очередную экзекуцию, в назидание остальным.

Минут через двадцать в мою комнатёнку зашла Узза. На пороге маячили фигуры четырёх солдат, видимо, сопровождавших её. Уззу можно было понять: как бы не были ослаблены узники, как бы не была сильна сама Узза, разъярённая толпа могла и растерзать её за считанные секунды. Её ненавидели многие в лагере, считая одной из главных виновниц обрушившихся на нас бед.

– Марк, – Узза подошла вплотную, и я, поднимаясь на ноги, слегка задел её. Она поморщилась, но не отошла. – Сейчас тебя проводят в лазарет. Допросишь того безумца. Если надо, можешь применить силу, но добейся от него нормальных показаний. После отправляйся к завалам, вчерашняя группа уже будет там. И сегодня ты будешь им помогать. Надеюсь, ты не будешь настолько глуп, чтобы затевать драки.

– У меня и в мыслях подобного не было, – пробормотал я, опуская взгляд.

– Очень на это надеюсь, – Узза оглянулась и посмотрела на солдат. Те равнодушно смотрели перед собой, но, заметив направленный на них взгляд Уззы, тут же повернулись к нам спиной. – Не знаю почему, но ты располагаешь к себе больше, чем остальные. У тебя хватило ума смириться с происходящим, поэтому ты был награждён. Ты следуешь установленным правилам, и, как мы и обещали, это поощряется. Но ты должен понимать, что любой промах будет замечен, и я не потрачу ни секунды, чтобы за тебя заступиться. Это понятно?

– Да, – я осмелился поднять голову и посмотреть на неё.

Узза была бледна, болезненно бледна. Даже волосы, казалось, стали тусклыми, а глаза приобрели лихорадочный блеск.

– Если ты сможешь выбить показания из старика, то получишь, – Узза запнулась, – подарок. Думаю, тебе он понравится. Вопросы есть?

– Нет, – соврал я.

– Лучше спроси сейчас, пока я не передумала. У тебя один шанс.

– Что вы сделаете с нами? – быстро выпалил я, и тут же опустил взгляд, надеясь, что Узза действительно в хорошем расположении духа и подобный вопрос не вызовет у неё ярости.

– В каком смысле? – этот вопрос Узза задала сама, не используя своё голосовое устройство. Голос у неё оказался мягкий и тихий, а слова, произнесённые с трудом, прозвучали с акцентом.

– Что вы сделаете с нами за вчерашний взрыв?

Узза взяла меня за подбородок и заставила поднять голову. От холода её пальцев я вздрогнул и с трудом подавил желание отстраниться. Минуту Узза задумчиво смотрела на меня, словно пыталась вспомнить, о чём мы сейчас говорили.

– Пока не решено, – наконец ответила она и опустила руку. – Но будь уверен, если виновные выжили, их ждёт самая страшная участь.

– А если нет? – вырвалось у меня.

– Это уже будет решаться отдельно.

Узза говорила медленно, с трудом произнося букву р. В другой ситуации это показалось бы мне милым. Невольно я подумал, что ей идёт этот акцент, и в другой ситуации я бы принял её за иностранку.

– Но тебя не тронут. Разумеется, если ты непричастен к взрыву. Но если ты, – Узза замолкла.