– Указаний не будет. Вместо них вот тебе совет: если сохранил оружие – застрелись. Так будет лучше для всех.
Вновь повисло молчание. Я не понимал, как реагировать на дурацкую начальственную шутку.
– Канал защищенный, – вновь заговорил Ткачев, – и разговор не записывается. И только потому я скажу: утвержден новый список «А», твоя группа крови проходит теперь как ВУНЖ. И группа вашего с Натальей ребенка. И группа Ругеля. Причем он как-то пронюхал об этом заранее. Наталья сейчас в нашей клинике, беременность прерывать поздно… но можно. Надеюсь, ты меня понял.
Голос смолк. На сей раз окончательно. Ни слова не раздалось из рации, пока я не раздавил ее каблуком.
Я лежал на мху и бессмысленно пялился в зенит.
ВУНЖ… Такой у вас теперь диагноз, господин капитан, окончательный и не подлежащий обжалованию.
Врожденные уродства, несовместимые с жизнью…
Все чаще родители получают из роддомов вместо попискивающего свертка справку с лиловым штампом ВУНЖ. И в придачу совет: не пытайтесь заводить потомство самочинно, без консультаций со специалистами ДКДН.
А теперь дошла очередь до самих специалистов. Змея начала пожирать свой хвост…
И что дальше?
Прорваться на Большую землю, попытаться вытащить Наташу из клиники? Шансы на успех есть, хоть и невелики. Но самое-то главное: что потом?
Скрываться всю жизнь на нелегальном положении? Не сумею, спалюсь, не тому меня учили…
Двинуться по дорожке Ругеля и поселиться здесь, на Территории? Выживем, наверное… Да только не о такой судьбе для сына мы мечтали…
Однако совету полковника не последую. Не дождется.
Я лежал. Смотрел на небо, словно надеялся, что кто-то там, наверху, подскажет верный ответ…
Ответа не было.
Евгений Лукин
Тихушники
С виду будущее ничем не отличалось от настоящего. Антон Треплев стоял на горбатой грунтовке посреди осиновой рощицы и озирался. Августовский день близился к закату, в отдалении что-то негромко ухало и погромыхивало: не то канонада, не то динамики.
Может, промахнулся Голокост? Отправил, да не туда…
Но ведь куда-то же отправил!
Шагах в десяти от дороги одиноко торчал старый телеграфный столб с единственным изолятором. Без проводов. Высохшая древесина причудливо гравирована короедом. Несомненно, данный памятник культуры простоял здесь как минимум четверть века и намерен был простоять еще столько же. Иных примет времени не наблюдалось.
Так будущее или настоящее? Если настоящее – плохо. А если будущее – не исключено, что еще хуже.
Вскоре отдаленное мерное уханье приблизилось, обрело мощь. Антон отступил подальше от дороги и огляделся в поисках укрытия. Укрытие нашлось в сухой канавке позади зарослей тальника. Отсюда и подглядим сейчас, на котором мы свете.
Всплывая над буграми и тут же проваливаясь в седловины, грунтовку одолевал серебристый джип. Внутри его бухал динамик. Как сваебойка.
Машина поравнялась с Антоном, и он опять ничего не понял. Модель невиданная, но мало ли на свете невиданных моделей! Велосипедный диаметр колес, зазор между брюхом и дорогой – чуть ли не полметра, стекла – зеркальные, сильно запыленные.
Казалось, еще миг – и тусклая самодвижущаяся скорлупа взорвется, не выдержав акустических ударов изнутри. Проехала. Дождавшись, когда серебристая крыша окончательно канет в прогале меж дубравами, Антон выбрался из канавки.
– Откуда вы?
Вздрогнул, обернулся. Возле старой корявой вербы по ту сторону рытвины стояла и смотрела на него девушка лет восемнадцати-двадцати. Прикид вполне современный: шорты, укороченная летняя маечка, кроссовки на босу ногу, на поясе – плеер, в каждом ухе – по затычке, в руках – некий гаджет, похожий на кирпич.
Только вот сам вопрос… «Откуда вы?» Обычно разговор начинают с приветствия… Или имелось в виду: «Откуда ты тут такой взялся?»
И смотрит как-то странно. Недоверчиво, чуть ли не испуганно. Должно быть, какая-то черта в облике Антона ее насторожила. Кстати, сама-то она откуда взялась? Тоже пряталась?
– Откуда?.. – переспросил он исключительно с тем, чтобы потянуть время. – Хм… откуда…
Наверное, имело прямой смысл симулировать салонное слабоумие, проще говоря, прикинуться придурком-острословом, после чего можно безнаказанно гнать правду – все равно никто не поверит.
Антон осклабился.
– А из прошлого! – развязно сообщил он и подмигнул. Дескать, умеем знакомиться, умеем…
К его удивлению, незнакомка не улыбнулась, не обиделась на сомнительную шутку и как будто встревожилась еще сильнее.
– Все мы из прошлого… – осторожно промолвила она, внимательно приглядываясь к Антону. – Мы точно с вами нигде не встречались?
– Точно, – заверил он.
– Странно… Мне кажется, откуда-то я вас знаю.
– Ну разумеется, – с галантной язвительностью молвил он. – Кто же не знает Антона Треплева?