21 июня (СИ)

-Подростки, взрослые, дети борются за свою жизнь каждый день. Они знают, что в подавляющем большинстве случаев, лечение не помогает, а лишь оттягивает время смерти, но всё равно продолжают бороться. За то, чтобы снова открыть глаза и увидеть солнце, вдохнуть воздух и почувствовать что-то новое в этом очередном дне, чтобы обнять своих близких и укрыться их теплом. Они дорожат каждой секундой проведённой на этой земле, хоть и знают, что уже завтра могут и не проснуться.

-Я подожду снаружи, - произнёс он после небольшой паузы, в которой сделалось так тихо, что было слышно, как сопят дети в соседних палатах и тикают часы на посту.

Я была слишком шокирована, чтобы что-то ему ответить. Недолго думая, я зашла внутрь.

Обстановка этой комнаты совсем не напоминала больничную, обычная комната ребёнка. Стол, рисунки на стенах, стаканчик с карандашами, мягкие игрушки. Только кровать и была больничной. Особенно меня поразил запах. Он разительно отличался от того, что был в коридоре и по всей больнице. Если бы уют имел запах, то только такой.

Я принялась разглядывать рисунки. Обычные детские каракули: солнышко – круг с палочками, дуб – толстая палка с загогулинами на кроне, человечки – овал, круг, четыре палочки, но почему-то сердце болезненно защемило глядя на них. На одном рисунке на задней стороне, розовым мелом и с ошибками, было написано: «Мама, не плачь!»

Почему-то вмиг сделалось тесно в этой комнате и неуютно. Мне не хватало воздуха. Я быстро вышла из палаты, спустилась на лифте и вышла тем же путём, что мы и заходили. К счастью, охранника там не было. Герман стоял прямо за дверью, задрав голову к небу, и даже не повернулся в мою сторону.

По моим щекам потекли слёзы…

Только сейчас я поняла, как давно уже не плакала. Не потому, что не хотелось: я запрещала себе это делать. Даже дома, даже там где меня никто не видит. Потому что считала это недопустимым проявлением слабости.

Теперь же я не чувствовала того отвращения к себе, которое испытывала в те минутные проблески жалости к себе, лишь облегчение.

Если бы Герман спросил, почему я плачу, я бы не смогла ответить. На меня нахлынули воспоминания, чувства перемещались, мысли смазались, как свежие краски на картине. Слёзы же смывали их, как дождём, внося ясность, четкость, простоту.

Стоп. Я что, только что похвалила дождь?

Не успела я обдумать эту маленькую странность, как произошла ещё бо́льшая. Герман обнял меня. Я уткнулась носом в его шею, почувствовав чужое тепло. От него пахло чем-то свежим, чистым… надёжным?

Я готова была так простоять целую вечность. Не хотелось ничего говорить, а он ничего и не спрашивал и требовал объяснений. Казалось, он понимает меня. Абсолютно.

-Тише, - прошептал он мне в ухо. Голос у него дрожал. Мне показалось, что он тоже плачет. Просто показалось.

-Тише, Кира, тише, - продолжал он, - всё будет хорошо, ты в безопасности.

Я вздрогнула. Кира? Я отстранилась. И пусть я не собиралась расспрашивать его об этом, момент был упущен. Сделалось жутко. Будто нас стало… трое.

-Пойдём дальше? – осторожно спросила я, боясь смотреть ему в глаза.

В ответ он взял мою руку и пошёл к выходу с территории. Я не сопротивлялась. Не знаю почему, знаю только, что готова идти за ним хоть на край света.

========== 22.06 - 12:13 “В офисе” ==========

Я сидел на холодном камне ограды набережной и раз за разом перечитывал последние слова Киры, при этом не понимая ни слова. В голове крутилось: «Она же звонила!» Внутри всё скручивалось в огромный комок ненависти к себе от мысли, что я мог услышать её голос, отговорить её, мог спасти её, если бы только ответил на этот чёртов звонок! Если бы был рядом, если бы был дома!

Столько «если»… Мир расплывается, трещит по швам, в голове её смех, её взгляд, её улыбка. Почему, Кира?.. Почему?..

Я задрал голову к небу. С губ невольно срывается это «почему», а в ответ мне светит солнце, поют птицы, смеются люди, гудят машины, пыхтят теплоходы, жизнь идёт своим чередом, будто ничего не случилось, будто всё в порядке. Это так… раздражает! Дыра в груди разрастается, мысли становятся вязкими как смола, а внутри… пустота. Дыхание перехватывает. Кажется, вскоре случиться что-то непоправимое…

Внезапно зазвонил телефон. Я ошалело посмотрел на него, будто он из другого мира. Отчасти, сейчас это так и было.

-Да, - я не узнал собственный голос.

-Герман, доброе утро. Почему ты не отвечал на мои звонки?

Я горько усмехнулся. Отец как всегда в своём репертуаре. Клянусь, конец света будет, но он не оставит своих церемоний.

-Кажется, вы ошиблись номером…

Очень не хотелось спорить с ним, вообще слышать его голос. Только не сейчас.

-Что за детский сад, Герман! Немедленно приезжай ко мне в офис! Вещаю трубку.

-Стой! – почему-то мне захотелось думать, что ему не всё равно. – Ты ведь уже знаешь, так?

Последовало напряжённое молчание.

-Да.

-И после этого ты тащишь меня в свой вонючий офис?

Я вспомнил, что напился. Видимо, алкоголь развязал мне язык.

-Ты что, пьян? – догадался он.