21 интервью

Воннегут: Еще ребенком я великолепно читал, и все воздавали мне комплименты. Происходя из семьи, добывающей свой хлеб насущный в искусстве (отец и дедушка были архитектор и художник), я и все считали, что это нормально, что я пойду в искусство, а не во что-нибудь другое. К тому же я учился в замечательной школе, где даже издавалась ежедневная газета. В нее я и писал постоянно. Потом Корнельский университет (в котором преподавал ваш и мой великий соотечественник) – я поступил на факультет биохимии, к которой не имел никакой склонности и дара совершенно.

Минчин: Почему же тогда пошли?

Воннегут: Потому что мой отец сказал мне. Я был очень послушный сын.

После войны я попал в Чикагский университет, куда принимали отвоевавших солдат по одному простому экзамену – на основе знания окружающего мира. В этот раз я избрал специальностью антропологию.

Минчин: Ваша первая книга, сколько лет вам было? Вы писали тогда полицейские репортажи для городской газеты?

Воннегут: И одновременно учился в университете. «Механическое пианино» была моя первая книга. Сколько времени заняла публикация, читаю вопрос в ваших глазах. Я сдал рукопись в 51-м, а опубликована она была в 52-м году. Так что мне было тридцать лет.

Минчин: Были ли у вас сомнения, что ее опубликуют?

Воннегут: До этого я продал в журналы много коротких рассказов, так что я был профессиональный писатель.

Минчин: Ваша первая книга, принесла ли она вам ожидаемое?

Воннегут: О, да! Абсолютно!

Минчин: Был ли это самый возвышенный момент в вашей жизни?

Воннегут: Как я уже упомянул, я публиковал свои рассказы в течение трех лет, до того как вышла моя книга. Так что я уже пережил восторг быть опубликованным в очень популярных в то время журналах. Они не существуют больше. Это было до ТВ. Это были великолепные большие журналы, очень процветающие, они платили невероятно много за рассказы.

Минчин: Как они назывались?

Воннегут: «Сатэрдей Ивнинг Пост», «Коллиерс Журнал». Они платили столько за короткие рассказы, что даже сейчас это казалось бы много.

Минчин: Значит, это была как бы прелюдия? Вы не возражаете публиковаться в «Плейбое»?

Воннегут: Нет, не возражаю. Хотя я не так много там публиковался.

Минчин: «Плейбой» стал парадоксом. Все знаменитые писатели публикуют свои произведения в журнале…

Воннегут: Это то, как они зарабатывают себе на жизнь…

Минчин: Я не знаю, намеренно или нет, но, похоже, что мистер Хеффнер собрал лучшую коллекцию авторов только потому, что он много платит.

Воннегут: Он коллекционирует наши имена. И только. Ему начхать, что мы пишем. И, кстати, если сделать антологию того, что под нашими знаменитыми именами было опубликовано в этом журнале, это была бы очень плохая книга! Единственное, что волнует его, – вынести наши имена на обложку.

Минчин: Может, это все-таки принесет пользу и девочки на блестящих страницах, ошибившись ненароком, скользнут взглядом по опубликованному?

Воннегут: Я очень сомневаюсь!

Минчин: «Колыбель для кошки» сделала вас всемирно известным писателем; что изменилось в вашей жизни?

Воннегут: Писатели обычно не показываются публично и не мозолят глаза своим читателям. Я начинал до телевидения, хотя «Колыбель для кошки» и стала культовой книгой на протяжении 60-х, перемешанная с вьетнамской войной и музыкой рок-н-ролла. Но я так и не показался на глаза своим последователям. Мои книги опубликовались, разошлись и переживали какие-то опыты, а не я. В плане бизнеса книга принесла достаточно дохода, чтобы я мог жить безбедно и продолжать писать. Впрочем, я и до этого умудрялся, живя скромно, существовать с семьей на мои литературные заработки.

Что изменилось? Я работаю по утрам, до полудня. Во второй половине дня выхожу гулять и хожу по всему городу, обхожу Манхэттен. Некоторые люди узнают меня. Это приятно, но в этом нет ничего особенного: каждое человеческое существо хочет быть признанным в своем обществе. Так было по крайней мере миллион лет.

Минчин: Как бы вы ответили сегодня на вопрос: «Может ли разумный человек, учитывая опыт прошедших веков, питать хоть малейшую надежду на светлое будущее человечества?». Это обратный перевод с русского.

Воннегут: Очень хороший перевод.

Минчин: Ваш персонаж – философ Боконон задает этот вопрос и отвечает на него: «Нет». Предположим, он говорил языком автора…

Воннегут: О да. Летопись человечества совершенно ужасна.

И со всеми новыми видами оружия – механическим, химическим, новой техникой, способной к большему разрушению, я не думаю, что у нас есть шанс, судя по прошлому. Я чувствую, что две мировые войны были настолько ужасны и достаточно говорят о нас как о животных, что я не вижу надежды на выздоровление. Я посетил Освенцим и Бжезинку в Польше год назад и поднялся на сторожевую вышку посмотреть вниз, на крематорий… И смог сделать единственное заключение: все мы настолько ужасные животные, что не должны и существовать.