21 урок для XXI века

И таких примеров множество. Перенесемся на противоположный край политического спектра. Капитализм также начинался как непредвзятая научная теория, но постепенно превратился в догму. Многие капиталисты все еще повторяют мантру о свободном рынке и экономическом росте, не обращая внимания на реальный мир. К каким бы ужасным последствиям ни приводили модернизация, индустриализация или приватизация, адепты капитализма списывают эти последствия на «болезни роста» и обещают, что дальнейший экономический подъем все исправит.

Либеральные демократы с умеренными взглядами хранили верность светским идеалам сострадания и поиска истины – но даже они порой отрекались от них ради удобных догм. Так, при столкновении с жестокими диктатурами и несостоятельными государствами либералы часто превращают свою непоколебимую веру в свободу в священный ритуал всеобщих выборов. Они начинают войны и тратят миллиарды долларов в Ираке, Афганистане и Конго, будучи твердо убеждены, что проведение всеобщих выборов волшебным образом превратит эти страны в нечто вроде Дании, только с более теплым климатом. И все это – несмотря на постоянные неудачи и тот факт, что даже в странах с устоявшейся традицией всеобщих выборов эти ритуалы время от времени приводят к власти популистов, и результатом становится диктатура большинства. Если вы попытаетесь усомниться в предполагаемой мудрости всеобщих выборов, вас не отправят в исправительный лагерь, но холодного душа догматических оскорблений вам, скорее всего, не избежать.

Конечно, не все догмы одинаково вредны. Совершенно очевидно, что некоторые религиозные убеждения принесли человечеству пользу, и то же относится к некоторым светским догмам. В частности, это справедливо для доктрины прав человека. Права существуют только в историях, которые люди придумывают и рассказывают друг другу. Эти истории бережно хранились как самоочевидная догма в эпоху борьбы с религиозным фанатизмом и автократическими правительствами. Люди не обладают естественным правом на жизнь и свободу, но вера в эту историю помогала ограничить власть авторитарных режимов, защищала меньшинства и оберегала миллионы людей от худших последствий бедности и насилия. То есть эта вера способствовала счастью и благополучию человечества в большей степени, чем любая другая доктрина в истории.

Тем не менее это догма. Так, статья 19 Декларации прав человека, принятой ООН, гласит: «Каждый человек имеет право на свободу убеждений и свободное выражение их». Если мы рассматриваем эту фразу как политическое требование («каждый должен иметь право на свободу убеждений и свободное выражение их»), это абсолютно разумный подход. Но если мы станем утверждать, что каждый сапиенс наделен естественным «правом на свободу убеждений», а потому цензура нарушает закон природы, то создадим неверное представление о человечестве. Считая себя «индивидом, который обладает неотъемлемыми естественными правами», вы не поймете, кто вы на самом деле, и не разберетесь в исторических процессах, которые сформировали ваше общество и ваше мышление (в том числе веру в «естественные права»).

Подобное заблуждение, вероятно, не имело большого значения в XX веке, когда люди были заняты борьбой с Гитлером и Сталиным. Однако оно может стать фатальным в XXI веке, потому что теперь биотехнологии и искусственный интеллект готовы изменить саму суть человечества. Если мы верим в право на жизнь, означает ли это, что мы должны использовать биотехнологии для преодоления смерти? Если мы верим в право на свободу, должны ли мы давать власть алгоритмам, которые расшифровывают и исполняют наши тайные желания? Если у всех людей равные права, должны ли суперлюди получить суперправа? Светским людям будет трудно ответить на подобные вопросы, если они верят в догму «прав человека».

Догма прав человека сформировалась в предшествующие столетия как оружие против инквизиции, Старого режима, нацистов и ку-клукс-клана. Она не предназначена для взаимодействия с суперлюдьми, киборгами и компьютерами с суперинтеллектом. Движения за права человека собрали впечатляющий арсенал аргументов и средств защиты от религиозных предрассудков и тиранов, но этот арсенал едва ли защитит нас от эксцессов консьюмеризма или технологических утопий.

Признавая свою тень

Секуляризм не следует приравнивать к сталинистскому догматизму или к горьким плодам западного империализма и безудержной индустриализации. Но и полностью снять с него ответственность тоже не получится. Светские движения и научные институции заворожили миллиарды людей обещаниями усовершенствовать человечество и обратить изобилие планеты Земля на пользу нашему виду. Эти обещания стали результатом победы не только над эпидемиями и голодом, но и над исправительными лагерями и таянием полярных шапок. Вы можете возразить, что во всем виноваты люди, неверно понимавшие и искажавшие главные светские идеалы и научные факты. И будете абсолютно правы. Но это общая проблема для всех влиятельных движений.