22 июня. Анатомия катастрофы

Нет, автор вовсе не собирается обвинять в прямом обмане тех участников несостоявшегося контрудара, которые пишут о том, что немецкие самолеты «гонялись буквально за отдельными машинами». Какая-то часть самолето-вылетов, которые смогли выполнить в первые дни войны полторы сотни бомбардировщиков 8-го авиакорпуса люфтваффе, была направлена и против КМГ Болдина. Какие-то потери техники были вызваны именно этими налетами, за какими-то машинами отдельные, обнаглевшие от безнаказанности, пилоты люфтваффе действительно гонялись. И на людей, которым трескучая советская пропаганда обещала, что наша авиация будет быстрее всех, выше всех и сильнее всех, такое зрелище производило исключительно гнетущее впечатление. Ошеломляющий контраст между ожиданиями и реальностью и стал главной причиной тех исключительно резких отзывов о действиях советской авиации, который мы встречаем и в толстенных мемуарах заслуженных маршалов, и в устных рассказах рядовых солдат.

Ну а в том, что касается докладов и рассказов генералов и маршалов, есть и еще один, вполне понятный аспект. Им нужно было оправдание. Уважительная причина для объяснения молниеносного разгрома вверенных им дивизий, армий и фронтов. Лучшего, чем списать все на действия вездесущей и всесокрушающей немецкой авиации, и придумать-то нельзя. То есть раньше в ходу была еще лучшая отговорка — «десанты», но в последние годы про немецкие «воздушные десанты» пишут значительно реже. Иногда — даже со стыдливой пометкой внизу страницы: «Сведения о высадке авиационных десантов в тылу Н-ской дивизии, возможно, преувеличены». Хотелось бы дожить до тех светлых времен, когда хотя бы такими же робкими пояснениями будут сопровождаться рассказы о том, как 10 тысяч советских танков были уничтожены за неделю тремя сотнями пикирующих «Юнкерсов»...

ГЛУПОСТЬ ИЛИ ИЗМЕНА?

Военная неудача — а страшная военная катастрофа тем более — неизбежно влечет за собой поиски шпионов и подозрения в измене. Эта версия не столь уж безумна, как может показаться на первый взгляд. По крайней мере, начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г. К. Жуков был в те дни настроен очень серьезно. 19 августа 1941 г. (день в день за полвека до путча ГКЧП) он отправил Сталину такой доклад: «Я считаю, что противник очень хорошо знает всю систему нашей обороны, всю оперативно-стратегическую группировку наших сил и знает ближайшие наши возможности. Видимо, у нас среди очень крупных работников, близко соприкасающихся с общей обстановкой, противник имеет своих людей...» [5, стр. 361]. Правды ради надо отметить и то, что во всех своих послевоенных «воспоминаниях и размышлениях» Георгий Константинович об этой своей докладной записке ни разу не вспоминает.

Что же до мнения автора этой книги, то в гипотезу о «заговоре темных сил» я не верю. Не верю — и все тут. В условиях полной закрытости архивов НКВД ничего более вразумительного, чем «верю — не верю», сказать и нельзя. И тем не менее, «наступив на торло собственной песне», автор считает необходимым обратить внимание читателя на то, что даже в очень короткой (фактически — 10 дней) истории боевых действий войск Западного Особого военного округа есть такие факты, которые не укладываются в самые широкие рамки безграничного разгильдяйства.

Спорить о том, ожидало ли командование Западного фронта скорое начало военных действий, мы не будем. Нет темы для дискуссии. В ночь с 20 на 21 июня (если совсем точно — в 2.40 21 июня) из штаба Западного Особого военного округа было послано в Москву сообщение о том, что противник снял проволочные заграждения на границе, а из лесов слышен шум моторов [186, стр. 12]. Последняя довоенная разведывательная сводка штаба Западного ОВО заканчивалась констатацией того, что «основная часть немецкой армии в полосе против Западного особого военного округа заняла исходное положение» [186, стр. 15].

В этой ситуации командование Западного ОВО (будущего Западного фронта) — равно как и командование соседнего Прибалтийского ОВО — проводит целый ряд мероприятий по скрытному приведению войск в состояние полной боевой готовности к военным действиям, которые должны, начаться в ближайшие дни. О многих из этих приказов и действий было сказано в предыдущих главах. Однако в это же самое время происходят события, которые нельзя интерпретировать иначе, как преднамеренное снижение боеготовности войск. Этот невероятный феномен разнонаправленных действий, происходивших в одном и том же округе в одно и то же время, по сей день не получил внятного объяснения.