22 июня. Черный день календаря.

Импульс, прошедший от перебежчика Лискова до Москвы, отразился и в форме Директивы № 1 возвращался в округа. В 24:00 21 июня командир и начальник штаба 4-й армии, А.А. Коробков и Л.М. Сандалов, а несколько позднее и остальные офицеры армейского управления были вызваны по приказанию начальника штаба округа в штаб армии. Никаких конкретных распоряжений штаб округа не давал, кроме как «всем быть наготове». Коробков под свою ответственность приказал ра­зослать во все соединения и отдельные части опе­чатанные красные пакеты с инструкциями о поряд­ке действий по боевой тревоге, разработанными по плану прикрытия. Эти пакеты хранились в штабе ар­мии и не вручались командирам соединений, пото­му что не было еще утверждено округом решение командующего армией. Однако командиры соеди­нений знали содержание документов в пакетах, так как являлись участниками их составления.

Далее последовала задержка, ставшая роко­вой. Примерно в 2 часа ночи 22 июня прекратилась проводная связь штаба армии с округом и войска­ми. Связь удалось восстановить только в 3:30. По­рыв проводов связисты обнаружили в Запрудах и Жабинке. В соседней 10-й армии все было точно так же: в полночь были вызван в штаб командующий, ожидавший у аппарата ВЧ дальнейших распоряже­ний. Распоряжение от Д.Г. Павлова последовало в промежуток между 2:00 и 2:30, и было вовремя при­нято штабом 10-й армии. Командующий округом, становящегося Западным фронтом, приказывал поднимать части по «красному пакету», предупредив, что подробная шифровка последует позднее. Строго говоря, кремлевские метания с тем, в какой форме поднимать войска, были сглажены в процес­се передачи Директивы № 1 в округа. Соединения фактически просто поднимались по тревоге и дол­жны были действовать по планам прикрытия. Но в 4-й армии все пошло не так, как у ее соседей...

После восстановления связи в 3:30 командую­щий армией получил переданное открытым текстом по телеграфу (БОДО) приказание командующего войсками Западного особого военного округа о приведении войск в боевую готовность. Находив­шаяся в худшем положении относительно своих

Пленные пограничники.

соседей 4-я армия с запертыми в мышеловке Бре­стской крепости частями получила приказ на час позже. Павлов требовал в первую очередь бесшум­но вывести из Брестской крепости «пачками» 42-ю стрелковую дивизию и привести в боевую готов­ность 14-й механизированный корпус; авиацию раз­решалось перебазировать на полевые аэродромы. Но времени на все это уже не оставалось. До 3:45 Коробков лично по телефону отдал два приказания: начальнику штаба 42-й стрелковой дивизии поднять дивизию по тревоге и выдвигать ее из крепости в район сбора; командиру 14-го механизированного корпуса привести корпус в боевую готовность.

Естественно, что вывести из крепости части 42-й стрелковой дивизии до начала военных дей­ствий уже не успели. Выше уже приводилась ци­тата из мемуаров Л.М. Сандалова, в которых он оценивает время, потребное на вывод войск из кре­пости в три часа. Более того, вывод не успел начать­ся. Едва начальник 42-й дивизии майор В.Л. Щерба­ков собрал командиров частей для передачи им со­ответствующих распоряжений, как с другой стороны границы загремели залпы артиллерии XII корпуса. Ко­мандира дивизии генерал-майора И.С. Лазаренко разыскать и поставить в известность о получен­ном приказании до начала войны не удалось. Ус­тойчиво работающая после рокового часового пе­рерыва связь теперь использовалась для переда­чи только плохих вестей. В 4:15—4:20 начальник штаба 42-й стрелковой дивизии В.Л. Щербаков сообщил в штаб 4-й армии, что противник начал артиллерийский обстрел Бреста. Хорошо знавшие крепость офицеры штаба прекрасно понима­ли, что это означает: мышеловка захлопнулась. Приказание о приведении в боевую готовность дивизий 14-го механизированного корпуса, от­данное в 3:30, передать в части до начала артил­лерийской подготовки врага также не успели.