22 июня. Черный день календаря

Павлова оторвали от блистательного «Тартюфа», чтобы сообщить о том, что происходило по ту сторону границы, пока он смотрел спектакль. Объявление немцами задач солдатам за несколько часов до войны было отнюдь не напрасной мерой предосторожности. Перебежчики были обыденным явлением в ходе войны. Среди сотен тысяч человек, составлявших армию вторжения, были люди самых разных убеждений. Были среди призванных в вермахт немцев те, кто в той или иной мере симпатизировал коммунистам. Один из них решился на то, чтобы перейти границу и сообщить советской стороне о готовящемся нападении. О том, как это произошло, повествует доклад начальника 90-го пограничного отряда майора М. С. Бычковского:

«21 июня в 21:00 на участке Сокальской комендатуры был задержан солдат, бежавший из германской армии, Лисков Альфред. Так как в комендатуре переводчика не было, я приказал коменданту участка капитану Бершадскому грузовой машиной доставить солдата в г. Владимир в штаб отряда.

В 0:30 22 июня 1941 г. солдат прибыл в г. Владимир-Волынск. Через переводчика примерно в 1 час ночи солдат Лисков показал, что 22 июня на рассвете немцы должны перейти границу. Об этом я немедленно доложил ответственному дежурному штаба войск бригадному комиссару Масловскому. Одновременно сообщил по телефону лично командующему 5-й армией генерал-майору Потапову, который к моему сообщению отнесся подозрительно, не приняв его во внимание. Я лично твердо также не был убежден в правдивости сообщения солдата Лискова, но все же вызвал комендантов участков и приказал усилить охрану госграницы, выставить специально слухачей к р. Буг и в случае переправы немцев через реку уничтожить их огнем. Одновременно приказал, если что-нибудь подозрительное будет замечено (движение какое-либо на сопредельной стороне), немедленно докладывать мне лично. Я находился все время в штабе.

Пленение командира Красной Армии.

Коменданты участков в 1:00 22 июня доложили мне, что ничего подозрительного на сопредельной стороне не замечено, все спокойно. Ввиду того что переводчики в отряде слабые, я вызвал из города учителя немецкого языка, отлично владеющего немецким языком, и Лисков вновь повторил то же самое, то есть что немцы готовятся наступать на СССР на рассвете 22 июня 1941 г. Назвал себя коммунистом и заявил, что прибыл специально предупредить по личной инициативе. Не закончив допроса солдата, услышал в направлении Устилуг (первая комендатура) сильный артиллерийский огонь. Я понял, что это немцы открыли огонь по нашей территории, что и подтвердил тут же допрашиваемый солдат. Немедленно стал вызывать по телефону коменданта, но связь была нарушена».

Пересекший границу ефрейтор Лисков не был безусым юнцом. Ему было 30 лет, по профессии он был столяром мебельной фабрики в городе Кольберг (Бавария). Дома он оставил жену, ребенка, мать и отца. Лисков служил сапером в 75-й пехотной дивизии. В армию его призвали из запаса в 1939 г. Вечером его командир роты лейтенант Шульц заявил, что сегодня ночью после артиллерийской подготовки их часть начнет переход Буга на плотах, лодках и понтонах. Не теряя ни минуты, Лисков бросился вплавь через Буг.

Хотя начальник погранотряда высказывал сомнения относительно восприятия информации о перебежчике М. И. Потаповым, доклад о Лискове словно электрический разряд прошел до самого Сталина. Скорее всего, свою роль в этом сыграл тот факт, что Г. К. Жуков до назначения его начальником Генерального штаба был командующим Киевским особым военным округом и его связывали с М. И. Потаповым и начальником штаба округа М. А. Пуркаевым дружеские личные отношения. М. И. Потапова Жуков знал еще по Халхин-Голу.

Живая цепочка из старых друзей сработала молниеносно. Г. К. Жуков вспоминал: «Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М. А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.

Я тотчас же доложил наркому и И. В. Сталину то, что передал М. А. Пуркаев.

— Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль, — сказал И. В. Сталин.

С первых же шагов по советской земле немцы наткнулись на ожесточенное сопротивление.

Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность».