22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война

Корпусу пришлось начать атаку без рекогносцировки, без серьезной разведки противника, без артподготовки. От обещанной авиадивизии в небе до конца дня так и не появилось ни одной эскадрильи. Фактически развернутые левее полосы наступления мехкорпуса две стрелковые дивизии (139-я и 141-я), как пишет Попель, «и слыхом не слыхали о наступлении корпуса. А могли бы очень помочь».

И тем не менее — «против лома нет приема». Несмотря на всю безобразную подготовку и организацию наступления, 26 июня 8-й МК достиг серьезного успеха.

12-я танковая дивизия генерал-майора Т.А. Мишанина при поддержке артиллерии и мотопехоты преодолела заболоченную местность и к 11 часам утра форсировала речку Слоновку. К 16 часам в ожесточенном бою 24-й танковый полк этой дивизии захватил селение Лешнев (20 км к северу от Брод). У Лешнева произошел и первый танковый бой. Попель описывает его так:

«...немецких танков перед нами что-то около пятидесяти... Танки (это теперь видно) средние — PZ-III и PZ-IV...»

Эти цифры, разумеется, сильно преувеличены. В немецкой 11 -й танковой дивизии до начала боевых действий было всего 67 таких танков. Потом были потери в бою 23 июня у Радехова, не обошлось без потерь и при прорыве от Радехова на Дубно. Днем 26 июня 11-я тд частью сил вела бой севернее Дубно с 19-м МК, одновременно с этим начинала выдвижения на восток, из Дубно на Острог. Так что встретиться с танками 8-й МК у Лешнева (50 км западнее Дубно) могла только небольшая группа немецких танков.

Как бы то ни было, из воспоминаний Попеля следует, что немногие уцелевшие немецкие танки вынуждены были спасаться бегством:

«...немцы дрогнули и под прикрытием взвода PZ-IV пустились наутек. Бежали откровенно, беспомощно, трусливо... Наши KB потрясли воображение гитлеровцев...»

Наступавшая на правом фланге 8-го мехкорпуса 34-я тд полковника И.В. Васильева к исходу дня 26 июня заняла местечко Хотын (25 км севернее Брод) и вышла на дорогу Берестечко — Кременец. До Берестечка оставалось менее 15 км. Части 34-й танковой дивизии уничтожили три мотоциклетных батальона, 10 танков и 12 орудий, захватили в плен более 200 солдат и офицеров 48-го танкового корпуса вермахта [105].

Казалось бы, еще немного — и наметившийся успех можно было превратить в прорыв оперативного масштаба.

И это отнюдь не дилетантские прожекты. Генерал Рябышев в своих послевоенных мемуарах пишет:

«Отправляя в штаб фронта донесение об успешных действиях корпуса, я полагал, что командующий примет решение развить успех корпуса, разгромить врага и отбросить его к границе...» [113] Стоит отметить и тот отрадный факт, что успех был достигнут ценой минимальных потерь боевой техники: 12-я танковая дивизия потеряла в бою 8 танков, еще 2 завязли в болотах, потери 34-й тд составили всего 5 танков [166].

Дело было за «малым» — добиться, наконец, активных действий от мечущегося по лесам 15-го мехкорпуса, наладить взаимодействие с пехотой и артиллерией, прикрыть наступающие танки с воздуха — и тогда спасти немцев от разгрома могло только чудо.

Чудеса иногда случаются. Чаще всего их делают сами люди. Помните, как в книжках про стародавние времена пишут: положил преступник голову на плаху, взмахнул палач топором — а тут как раз и скачет гонец с указом «нашего доброго короля» о помиловании...

Так вот, если «преступник» — это немецкие захватчики, «плаха» — это Дубно, «топор» — это мехкорпуса Красной Армии, то кто же тогда выступил в роли «доброго короля»?

Командующий

В описании Н.К. Попеля события разворачивались

так:

«...в землянку (командный пункт 34-й тд полковника Васильева. — М.С.) ввалился Оксен (начальник контрразведки корпуса. — М.С). Едва поздоровавшись, не извинившись, что было несвойственно уравновешенному, неизменно вежливому разведчику, он подошел ко мне.

— В тылах дивизии задержано шестеро красноармейцев. Они утверждают, что дивизия Мишанина (12-я тд. — М.С.) быстро отступает, два генерала сдались в плен... Божатся, что отход дивизии видели своими глазами, а о пленении генералов знают со слов. Дивизия, если им верить, стадом отходит через лес на юг...»

Установить радиосвязь ни со штабом корпуса, ни с КП танковой дивизии Мишанина не удалось. Рации молчали. Крайне встревоженный Попель бросился на танке Т-34 через пылающий после многократных дневных бомбардировок хвойный лес к Бродам. Но в лесу на восточной окраине города, на том месте, где днем располагался штаб корпуса, уже никого не было:

«...Ни души. Пустые землянки. Ветер лениво гоняет обрывки бумаг...»

Вскоре на лесную поляну выехала машина заместителя начальника разведки корпуса майора Петренко. Он также подтвердил достоверность невероятных сообщений:

«...дивизия Мишанина ушла с передовой... По дороге несколько раз натыкались на мишанинских бойцов. Бредут как попало. Командиров не видно... Уверяют, что генерал Мишанин приказал отступать на Броды, а сам вместе с командиром корпуса сдался в плен...»