22 июня: Никакой «внезапности» не было!

В общем, тут я с С. Захаревичем полностью согласен: Иосиф Виссарионович прекрасно понимал, «кто в море хозяин». Судя по всему, вождь всех народов имел неплохое представление о Крымской войне XIX века: соответствующее исследование о коварстве англичан – «Крымская война» – написал и опубликовал в 1941—1943 годах неоднократно обласканный вождем советский историк академик Е. Тарле. Эту книгу, кстати, я рекомендую всем любителям российской истории: в ней пытливый читатель сможет найти множество параллелей с современностью. Там и «происки Запада», и «кольцо врагов», и воровство со мздоимством, возведенные в ранг государственной политики, и запуганные соседи, и желчный самодержец, безуспешно борющийся с им же выстроенной косной системой, при которой «наверх» выбираются исключительно тихие ворюги и громкие ничтожества. Хорошо помнил о Крымской войне и, по его собственному признанию, даже готовился в 30-х годах к повторению «крымского» сценария адмирал Кузнецов. Иного рационального объяснения, кроме планировавшейся в течение долгого времени войны с Антантой, нельзя найти и факту превращения Севастополя в неприступную морскую крепость. От кого его собирались защищать с помощью сверхтяжелых орудий – от немцев?.. Но у них в ту пору – когда проектировались и строились мощнейшие форты – и флота практически не было! А если бы таковой и имелся, ему было бы тяжело попасть в Черное море. Он, кстати, там и во время Великой Отечественной отсутствовал… Австрийский историк Эрнст Топиш написал по поводу советского кораблестроения следующее: «Только недавно стало известно, что в качестве составной части военной экспансии Сталин в 1935—1936 годах одобрил программу строительства военного флота, которая была призвана превратить Советский Союз в самую могущественную морскую державу к 1947 году. Этот план был совершенно очевидно направлен против Англии и США, являвшихся оплотом мирового капитализма и служивших главным препятствием на пути Москвы к мировому господству. В качестве операционной базы для этой чудовищной армады понадобилось бы атлантическое побережье Европы. Для достижения Атлантики Германия сначала должна была быть использована как таран против западных держав, а затем отброшена в сторону. Однако германский Вермахт нарушил этот план и не позволил добиться полного успеха в его воплощении» («Stalin’s War of Extermination. 1941—1945», с. 13). В общем, товарищ Сталин действительно не делал особых различий между «освобождением» английских и германских рабочих: они все были одинаково дороги его большому и доброму сердцу. С течением времени он разобрался бы со всеми извергами-эксплуататорами. Но не сразу со всеми – на это бы силенок не хватило даже у могучих РККА и РКВМФ, а по очереди. В этом, собственно, и нужно искать ключ к так называемой советской политике «борьбы за мир», столь усердно претворявшейся в жизнь «самым миролюбивым государством планеты» накануне Второй мировой. Политику эту, к слову, проводили столь хитро, что Большая война началась гораздо раньше, чем рассчитывали все первоначально вступившие в нее государства. И началась без участия СССР, руководство которого тем не менее сознательно подтолкнуло маньяка Гитлера к нападению на Польшу: это я продемонстрирую во второй части данной работы.

Так вот: когда Сталин одной рукой прекращал программу строительства флота «больших морей» в СССР, а другой – заказывал те же линкоры и крейсеры в Германии, то он поступал совершенно логично. С одной стороны, советская военная промышленность могла сосредоточить усилия на создании гораздо более полезного в войне с германцем подводного флота (и так, к слову, немалого) и стремительном наращивании сухопутного потенциала. Все это, напомню, открыто признал и адмирал Кузнецов. Шутка ли – за каких-то два года оснастить тридцать механизированных корпусов, десятки новых стрелковых дивизий, сотни артиллерийских и авиационных полков! С другой же стороны, окажись Гитлер сотоварищи чуть более глупыми, и тогда немецкой промышленности пришлось бы тратить дефицитные ресурсы на строительство линкоров и крейсеров для своего «злейшего друга». Которые, кстати, так или иначе попали бы в руки Сталина в целости и сохранности после предстоявшего вскоре «освобождения» Германии.