22 июня: Никакой «внезапности» не было!

Так, еще 14 января 1941 года американская газета опубликовала материал, озаглавленный «Soviet-Nazi Clash on «Spheres» seen/Massing of Border Troops by Both Nations Reported After Molotoff’s Berlin Visit». В моем переводе это звучит приблизительно следующим образом: «Советы и нацисты столкнулись в борьбе за сферы влияния/После берлинского визита Молотова появились свидетельства концентрации войск обеих сторон на границе». Ссылаясь на югославские (словенские) источники, издание, в частности, сообщало, что «визит советского премьера М. Молотова в Берлин ознаменовал первое и самое значительное охлаждение в отношениях между Рейхом и Россией… Герр Гитлер и Герр фон Риббентроп не только отвергли требования г-на Молотова (касавшиеся, в изложении газеты, дополнительных территориальных претензий в Западной Польше. – Прим. авт.), но даже отказались рассматривать их в качестве темы для переговоров…» Упомянутый берлинский визит Молотова состоялся в ноябре 1940 года. В ходе него Советский Союз выдвинул целый список «хотелок» в качестве условий присоединения к «оси» фашистских и прогермански настроенных государств. Но требования эти (о них мы поговорим в следующей части данной работы) показались Гитлеру столь чрезмерными и наглыми, что он на них так никогда и не отреагировал. «После прохладного прощания, – констатирует американское издание, – господин Молотов отбыл в Москву… В течение десяти дней после визита Молотова, согласно австрийскому генералу, проинформировавшему наш источник в Словении, Рейх начал переброску огромного количества свежих соединений в Западную Польшу. С тех пор дополнительные дивизии были переброшены из оккупированных стран Западной Европы в бывшую Польшу и Северо-Восточную Румынию… По словам генерала, повторенным нашему корреспонденту сегодня, «на востоке постепенно собирается колоссальная армия»…» Получается, что даже если бы у СССР в Европе не было целой армии шпионов, уже спустя два месяца после берлинского визита Молотова и каких-то три недели после принятия Гитлером плана «Барбаросса», простая инвалютная подписка на New York Times могла бы помочь советским руководителям узнать о зловещих приготовлениях, начатых Гитлером на западных границах Страны Советов.

8 апреля 1941 года New York Times откомментировала знаковую передовицу в газете Шведской компартии, опубликованную через день после начала немецкого вторжения в Югославию. Напомню, что агрессия последовала за антигерманским путчем, руководители которого поспешили заключить договор о дружбе с СССР. Название материала – «Soviet-Reich Ties Called Disturbed/ Communist Party Paper in Sweden Says Balkan Attack «Complicates Relations»/It Stresses New Pact/Stockholm and London Note Added Evidence of Moscow Anger at Nazi Move» – я перевел следующим образом: «Связи между Советами и Рейхом «омрачены»/Газета Шведской коммунистической партии говорит о том, что агрессия на Балканах «осложнила отношения»/Недавно заключенный пакт подвергается серьезному испытанию/В Стокгольме и Лондоне отмечают очередное свидетельство гнева Москвы, вызванного действиями нацистов». Справедливо отмечая, что шведская «Ny Dag» являлась на тот момент единственной оставшейся в континентальной Европе газетой Коминтерна и, соответственно, представляла собой своеобразный заграничный рупор Москвы, американское издание констатировало, что «острая редакционная статья» шведских коммунистов, в которой говорилось, в частности, о «гибнущих женщинах и детях», «миролюбивом правительстве Симовича» и «давней заинтересованности Советского Союза в сохранении мира на Балканах», прямо предупреждала о том, что германская агрессия против балканских государств «осложнит отношения между двумя странами». «Многие обозреватели, – писала New York Times, – считают вполне возможным, что заключение советско-югославского пакта стало поворотным пунктом в отношениях Германии и СССР». Таким образом, уже в начале апреля 1941 года всем, включая и советское руководство, заказавшее шведским товарищам соответствующую «предупреждающую» статью, было понятно, что нормальным отношениям с Германией наступил конец.