22 июня: Никакой «внезапности» не было!

На самом деле «это было» совсем не так: Ортенберг на войну не уходил, а разил фашистов пером – из сытого московского далека. Тем не менее, как и воспоминания его «боевого» товарища – К. Симонова, дневниковые записи Ортенберга, посвященные июню 1941 года, представляют определенный интерес. Так, утром 21 июня ответственного работника наркомата Госконтроля (контора небезызвестного Мехлиса) «…вызвали в наркомат Обороны и сказали, что группа работников наркомата во главе с маршалом С.К. Тимошенко выезжает в Минск. Предупредили, что и я поеду с ней. Предложили отправиться домой, переодеться в военную форму и явиться в наркомат» (там же). Тут я прерву изложение товарища Ортенберга, чтобы подчеркнуть: не на того человека он тогда работал «начальником штаба» (по его собственному выражению), чтобы его вот так, запросто, вдруг вызвали в чужой наркомат и «предложили» отправиться домой (!) за военной формой. То есть, конечно, военные сборы в Кубинке Ортенберг незадолго до этого прошел и звание военинтенданта получил (как Симонов и десятки других мастеров пера), но входил-то он в свиту не наркома обороны Тимошенко, а другого достойного члена «ордена меченосцев» – доверенного сталинского палача Мехлиса. И если бы заместителю этого нового Малюты Скуратова попробовал давать приказы кто-то помимо него и самого «магистра» – товарища Сталина, то у зарвавшегося «партайгеноссе» несомненно возникли бы большие проблемы. Можно смело предположить, что Д. Ортенберг не удивился субботнему вызову к военным лишь по одной причине: он был заранее согласован со многими инстанциями и являлся крохотной частичкой какого-то большого советского плана. Спустя несколько месяцев после написания этих строк я узнал о еще одном удивительном «совпадении». Дело в том, что и сам могущественный шеф Ортенберга – Лев Мехлис – тоже подался «под знамена» прямо накануне войны. В тот же день – 21 июня 1941 года – Сталин назначил его начальником Политупра Красной Армии! Получается, что и он в один момент превратился в формального подчиненного наркома обороны Тимошенко. Не думаю, впрочем, что военные питали какие-либо иллюзии по поводу действительного статуса доверенного сталинского порученца, которого приставили к ним не в подчинение, а для надзора и понукания. Но вернемся к воспоминаниям Ортенберга…

«Через час, а может быть, и меньше, оказываюсь в приемной наркома обороны (то, что он явился именно в эту приемную, говорит о высоком номенклатурном статусе Ортенберга. – Прим. авт.). Там полным-полно военного народа. С папками, картами, заметно возбужденные. Говорят шопотом. Тимошенко уехал в Кремль. Зачем – не знаю. Ничего, кроме тревоги, мне не удается прочитать на его лице» (там же). Как расценить прочтенное? Может, получив неопровержимые свидетельства о предстоящей агрессии Германии, высшее политическое и военное руководство страны наконец привело в действие соответствующие тайные планы? В конце концов таковые обязательно существуют – на всякий случай – в любом царстве-государстве. И вот – пошли звонки… Абсолютно логично было бы предположить, что одних доверенных борзописцев решили тут же – не дожидаясь нападения – усадить писать антифашистские стихи. А других – еще более доверенных и проверенных – придать в персональные идеологические помощники наркому обороны и отправить обоих на заранее созданный Западный фронт – встречать супостата. Но не тут-то было!

«Около пяти часов утра, – пишет Ортенберг, – нарком вернулся из Кремля. Позвали меня:

– Немцы начали войну. Наша поездка в Минск отменяется. А вы поезжайте в «Красную звезду» и выпускайте газету…» (там же, с. 6). Вот-те на: «Иди отсюда, газету выпускай…» Оказывается, что вся суета утром 21 июня в приемной министра обороны оказалась «пшиком»! Ортенбергу не понадобилась военная форма – по крайней мере не в этот день. Выходит, как только страшный враг вторгся на территорию СССР, надобность для наркома обороны и его идеологического помощника Ортенберга ехать в Минск и встречать фашистских гадов грудью на святой белорусской земле тут же отпала… Но самое интересное заключается не в этом: еще до начала войны страсть к внезапным поездкам в направлении западной границы одолела не только Ортенберга и наркома обороны Тимошенко.