22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Наступающей ночью будет решение, это решение – война»

Брозер (правильное написание фамилии якобы «доброжелателя») еврей по национальности, бывший литовский подданный, получил советское гражданство с присоединением Литвы к СССР. Будучи женатым на немке, брат которой являлся генералом вермахта, проживал в Берлине (мужем сестры Брозера был, возможно, генерал авиации Мильх). Брозер знал русский язык и обучал немецкому языку членов советской колонии, в том числе работников аппарата военно-морского атташе (ВМАТ). Информацию, которую Брозер, якобы, получил от брата жены, он передал резиденту, помощнику ВМАТ по авиации полковнику В.И. Смирнову⁸⁸ («Карл»). Брозер еще несколько раз сообщит ему о сроках нападения на Советский Союз. Это будут даты (помимо 14 мая) 25 мая, 2 июня и, наконец, 21–24 июня 1941 г. В последнюю дату уже никто поверить не мог, и она, судя по всему, была подброшена специально, чтобы прийти к выводу, что и в указанные сроки нападение не состоится.

Фамилия «Смирнов» прозвучала в одном из докладов гестапо, агентом-двойник которого ошибочно принял помощника ВМАТ за Воронцова. Последнему как и военному атташе при советском посольстве в Берлине запрещалось лично заниматься агентурной работой (данное указание распространялось на всех военных и военно-морских представителей этого ранга при представительствах СССР за рубежом).

Все, кто из числа иностранных подданных, в т. ч. германских, посещал советское посольство в Берлине, обслуживал членов посольства (прислуга, местные водители легковых автомобилей и т. п.), что в равной степени относилось и к преподавателям немецкого языка, изначально являлись или сотрудниками гестапо и абвера, или становились осведомителями спецслужб (обычная мировая практика). Эта категория людей использовалась для разработки советских представителей и, в первую очередь, представителей военного и военно-морского аппаратов и предполагаемых разведчиков, в целях возможной последующей вербовки, в качестве подстав, вброса дезинформации и сбора информации, а также для дискредитации. По сути, любой советский представитель, приезжавший в Германию, попадал «под колпак» местной контрразведки.

Сохранились свидетельства о предпринимаемых акциях спецслужб Германии по отношению к военному атташе М.А. Пуркаеву⁸⁹, помощнику военного атташе по авиации Н.Д. Скорнякову⁹⁰.

Военный разведчик под прикрытием сотрудника советского торгпредства Н.М. Зайцев вспоминал в этой связи: «Языку нас обучали три сестры, которые от нас не скрывали своего знания русского языка в отличие от преподавателя-мужчины. Он обучал языку только руководящих работников и отличался весьма изощренными методами работы с нами. Одна из сестер пыталась узнать о нашей работе в Советском Союзе, другая – о деятельности в Германии, а третья больше занималась вербовочной работой. Мужчина-преподаватель был у них руководителем. Но в те годы мы об этом только догадывались. Сестры всегда знали, где я был вчера вечером, каким транспортом пользовался, в каких магазинах и что покупал. Этими данными они потом пользовались на занятиях, чтобы уличить нас во лжи»⁹¹.

Поэтому в первую очередь Брозера следовало рассматривать, если не как агента, то, как осведомителя германской спецслужбы и провокатора и под этим углом зрения оценивать, передаваемую им информацию.

6 мая состоялись Указы Президиума Верховного Совета СССР о назначении тов. Сталина Иосифа Виссарионовича Председателем Совета Народных Комиссаров СССР. Народный комиссар иностранных дел тов. Молотов Вячеслава Михайловича освобождался от обязанностей Председателя СНК СССР с одновременным назначением на должность заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров СССР⁹².

Освобождение Молотова от обязанностей главы правительства давало незначительную надежду на положительное решение направляемых запросов на финансирование военной разведки. Подобные обращения в этом случае будут поступать напрямую к И.В. Сталину в его новом качестве, хотя и до этого принимаемые Молотовым решения в части касающейся выносились на Политбюро ЦК ВКП(б) и предусматривали одобрение Сталина, как его члена (выделение средств на финансирование разведки оформлялось постановлением Совета народных комиссаров СССР).

18 апреля Г.К. Жуков доложил В.М. Молотову об удручающем состоянии финансирования Разведуправления Генштаба КА:

«Сов. секретно

Экз. № 1

Народный комиссариат

Обороны Союза ССР

НАЧАЛЬНИК

ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА

КРАСНОЙ АРМИИ

18 апреля 1941 г.

№ 591792 сс.

Председателю Совета Народных Комиссаров

С.С.С.Р.

тов. М О Л О Т О В У

Разведывательное управление Генерального Штаба Красной Армии испытывает большие трудности в своей работе из-за неналаженности денежного обеспечения.

За семимесячный период с 1 августа 1940 года по 1 марта 1941 года им на всю оперативно-агентурную деятельность было получено 1 550 000 валютных рублей, в то время как за первые 7 месяцев 1940 года – получено 3 255 000 рублей.

Таким образом, среднемесячное ассигнование с 465 тысяч рублей было уменьшено до 221 тысячи рублей.