22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. Книга 1

В марте я получил указание о передаче этой группы другому разведчику. Мне предстояла работа по восстановлению связи с немецкими разведчиками, которая была прервана в 1933–1935 годах, потому что среди них оказались предатели.

Будучи уже в Москве и работая начальником школы разведки, я не мог забыть Эльзу, изредка справлялся о ее деятельности. И только много позже узнал, что в сентябре 1942 года гестаповские ищейки напали на ее след и арестовали по подозрению. Путем вычислений записанных из эфира закодированных наших радиошифровок гестаповцам удалось определить фамилию разведчика, похожую на Штебе. Через адресный стол они собрали до 50 похожих на Штебе фамилий и начали изучать их владельцев. Подобрелись к Эльзе. За ней началась слежка, которую она сразу заметила, но предпринять ничего не могла, лишь прекратила встречи с разведчиками своей группы.

После ареста Эльзы для доказательств ее виновности к ней на квартиру была посажена женщина – агент гестапо, которая два месяца ждала, что кто-нибудь придет на связь. За это время на квартире часто звонил телефон, но на вопросы никто не отвечал и вешал трубку. Ведь никому, кроме меня и Эльзы, не было известно, что телефонный звонок без разговора означает вызов ее на срочную встречу в условном месте. На встречу никто не приходил, звонок повторялся. Тогда звонивший Эльзе разведчик принял решение идти к ней на квартиру и совершил роковую ошибку. Вместо того чтобы спросить Эльзу Штебе, он сказал, что хотел бы видеть Альту. Гестаповцам стало ясно, что Эльза Штебе и есть разыскиваемая ими разведчица по кличке Альта.

На первом же допросе Эльзы гестаповец сказал ей, что она Альта. Пытками и истязаниями им удалось вырвать у нее несколько фамилий разведчиков, которые также были схвачены. Арестован был и Ариец. Ему документально показали, что он работал на советскую разведку. Гестаповцами было арестовано более 400 человек. Столько разведчиков у нас, конечно, не было. Значит, гестаповцы хватали любого просто по подозрению. Эту группу разведчиков гестаповцы назвали «Красной капеллой». Все арестованные и обвинявшиеся в государственной измене были расстреляны, а у Эльзы Штебе специальным указом Гитлера была отрублена голова. Из сохранившихся архивов гестапо известно последнее письмо Эльзы матери. В нем говорилось: «…мама, я знала, на что шла. Я боролась за счастье немецкого народа, а поэтому виновной себя не считаю. Мама, прошу выполнить мою последнюю просьбу – после моей смерти считай меня живой, а поэтому не надевай черного платья». Мать Эльзы умерла вскоре после смерти дочери. В живых остался только брат Эльзы, которому за героический подвиг сестры был вручен орден Отечественной войны I степени.

С тех пор прошло много времени, но Эльза навсегда осталась в моей памяти. Это был человек огромной воли, обаяния. Она была журналисткой, а как разведчик отдавала работе себя всю без остатка. В то время ей было около 30 лет. Она посвятила себя борьбе с фашизмом, отдала жизнь за счастье своего народа.

Но вернусь к марту 1941 года. Работа разведчиков в это время значительно усложнилась. В торговых отношениях наступил холод, посредники фирм и их владельцы все реже и реже появлялись в торгпредстве. А для разведчиков наступила горячая пора. Немцы открыто перешли к переброске войск на восток, к нашим границам с севера на юг. Нами было установлено, что по всем железнодорожным магистралям перебрасывались составы с войсками и в большом количестве – по автостраде.

Активизировало свою работу и гестапо. Все настойчивее и более открыто они сопровождали нас по городу. Все чаще и чаще в ночные часы завывали сирены воздушной тревоги. Иногда по нескольку ночей кряду нужно было отсиживаться в убежище.

Однако нам такая обстановка была на пользу. К тому же я пользовался автомашиной. На ней выезжал в один конец города, оставлял ее на тихой улице, незаметно проходил через двор и в последний момент садился в электричку или автобус, чтобы доехать по нужному адресу. По материалам, имевшимся у военного атташе, я предварительно изучал этих разведчиков, и первым, с кем решил восстановить связь, был человек, сын которого после испанских событий посетил Советский Союз. У меня не было пароля для встречи с ним, а был лишь его адрес и старые пароли.

Первая же встреча оказалась удачной во всех отношениях. При встрече назвал пароль. Сообщил ему, что его сын жив и здоров, спросил о его готовности продолжать работу. Он согласился без колебаний. Условившись о следующей встрече, мы расстались.