22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Наступающей ночью будет решение, это решение – война»

Штейнгардт просил Молотова информировать его о положении на фронтах и высказать свое мнение.

Молотов коротко изложил обстановку на фронтах в объеме сообщений Информбюро и заявил, что, конечно, советское правительство недовольно ходом действий, поскольку военные действия развертываются на территории Советского Союза.

После небольшой дискуссии о возможных военных действиях Штейнгардт просил Молотова дать заблаговременно указания владивостокским властям, чтобы последние приняли необходимые меры к приемке товаров из США и оказали всяческое содействие американскому консульству во Владивостоке.

Несмотря на заверения Молотова в том, что он не видит никакой опасности, которая угрожала бы Москве, Штейнгардт несколько раз повторил одну и ту же просьбу — сообщить ему заранее, куда будет эвакуироваться в случае необходимости советское правительство»⁵⁸².

Представители Советского Союза за рубежом оперировали только «материалами» сводок Совинформбюро, что вызывало законные сомнения у собеседников. Следствием чего являлись настоятельные просьбы о представлении «более углубленной существенной информации о ходе военных действий». Из телеграммы посла СССР в США К.А. Уманского в НКИД от 30 июня 1941 года:

«Уэллес (заместитель госсекретаря США. — М.А.) попросил меня дать оценку военному положению. Я сделал это по материалам вечерней сводки от 29 июня с ответом на измышления германского командования, сделав упор на заключительной части сводки, то есть о провале расчетов немцев на успех молниеносного удара, о подрыве взаимодействия германских фронтов н других выводов нашей сводки (здесь и далее выделено мной. — М.А.). Уэллес ответил, что эта оценка соответствует мнению наиболее авторитетных военных специалистов США. Доподлинно зная, что это далеко не так, ибо доходящие до смешного мрачные оценки и предсказания в прессе инспирируются работниками разведывательного управления армии, я сказал Уэллесу, что если отдельные газеты и ссылаются на противоположные мнения военных экспертов, то, по-видимому, не имеют на то права, ибо к некоторым фантастическим рассуждениям в прессе, которые с серьезным видом рассуждают о немецкой опасности с Камчатки, мы относимся с должной дозой юмора, зная, что факты сильнее всего. …

Уэллес заявил, что американское правительство срочно нуждается в более углубленной существенной информации о ходе военных действий и что военный министр весьма разочарован, что американский военный атташе в Москве Итон изолирован от действительности. Я попросил Уэллеса уточнить, в чем же заключается просьба военного ведомства в отношении Итона. Уэллес в моем присутствии позвонил начальнику генерального штаба генералу Маршаллу [начальник штаба армии США], который, по словам Уэллеса, ответил ему следующее: генеральный штаб надеется, что в режиме Итона произойдут существенные изменения, и предоставляет на усмотрение военных органов СССР, какую конкретную форму этому придать; генеральный штаб был бы особо благодарен за допуск Итона на фронт, если же это невозможно, то за установление для него такого контакта в Москве, который дал бы Итону возможность более глубокого ознакомления с ходом военных действий и с армией. Обешал Уэллесу передать просьбу Маршалла в Москву»⁵⁸³.

30 июня Молотов встречался с членами военной и экономической миссий Великобритании, прибывших в Москву. Глава военной миссии Макфарлан упорно добивался от наркома иностранных дел представить «детальную и подробную картину всей обстановки, существующей сейчас повсеместно иа Восточном фронте». Что же касается наркома иностранных дел, то в беседах он упорно продолжался опираться на сводки Совинформбюро: