22 июня, ровно в четыре утра

В первый день войны они отбили шесть атак румын и немцев. Самая страшная была последняя, шестая, когда у Аркадия закончились патроны в дисках, и он впервые стрелял из верного «Нагана». Револьвер не подвел. К концу дня в строю остался только молодой командир и старшина Поликарпов. Погиб Василий Прыгода, посеченный осколками мины, тяжело ранило снайпера Малашкина, под ночь его утащили санитары. Этой же короткой ночью похоронили погибших. Из заставы к утру прислали еще двух бойцов, они были из последнего пополнения, как говорили «необстрелянные», вот их за сегодня и обстреляло. Они рассказали, что передали обращение Молотова о внезапном нападении на Советский Союз гитлеровской Германии и ее союзников. Про этот факт пограничники и сами могли многое рассказать. Задачу первого дня: не пустить врага на нашу землю они выполнили. Вон сколько и немцев, и их союзников сегодня положили. На второй день было отбито еще семь атак, впрочем, Аркадию показалось, что теперь враг стал осторожнее и атакует уже не так нагло, скорее, даже имитирует атаки. Обстреливали артиллерией позиции всего три раза, дважды — только из минометов, и ни разу не прилетала авиация. А вчера — что ни атака, то полноценная артподготовка и три авианалета.

Больше всего политрука беспокоил бой на соседней заставе, он то утихал, то вспыхивал с новой силой. Там мост через Прут! И этот мост противник захочет взять во чтобы то ни стало. Где-то к полудню на его участок заглянули связисты, они сумели наладить прерванную связь с соседями, там ходили дважды вместе со всеми в контратаку, отбили захваченный утром двадцать второго мост. Помогли красноармейцы приданного кавалерийского эскадрона знаменитой Чапаевской дивизии, без них мост бы отбить не смогли. Румыны не ожидали такого крепкого удара, позиции оставили. По хорошему, надо бы мост взорвать к такой-то матери, да приказа все не поступало. Связисты помогли отбить очередную вялую атаку: полтора десятка человек пытались пройти чуть лучше видным бродом (уровень воды в реке стал спадать), получив отпор и потеряв двоих отступили. После этого отправились проверить связь десятой с комендатурой. Ночью вестовой передал приказ явиться к Добрынцу. Командир заставы был ранен, левая рука висела на перевязи, лейтенант сильно морщился, когда делал инстинктивно какие-то движения раненой рукой.

— А-аааа… Политрук… Как там, Аркадий, держишься?

— Отбили тринадцать атак. Потери есть…

— Знаю. — Прервал лейтенант доклад политрука. — Тут такое дело. Мы держимся. У соседей все плохо, и справа и слева прорыв. Немцы отбили мосты, танки прорвались. Мы фактически в кольце. Вот тут и тут, и тут — враг.

Сергей водил карандашом по карте в планшете, показывая позиции противника. Вздохнул.

— Сам понимаешь, тебе защищать наш фланг уже смысла нет. Своих и ребят Михалкова отводишь к заставе, оставь прикрытие, которое будет огнем придерживать врага, но тоже отойдет к пяти часам сюда. Сформируем группу прорыва. У нас много раненых, будем всех выносить. Отдохни пару часов. Ночка предстоит муторная.

Перво-наперво Аркадий вернулся на позицию, прикрывать отход остался старшина Поликарпов. Он был уже дважды ранен, но обе раны легкие, как сказал сам старшина «царапины хреновы», сам себя перевязал, и отходить в тыл к санитарам отказался наотрез. Действительно, его верный пулемет был тем самым «аргументом», о который раз за разом разбивались атаки врага. Казалось, этот человек живет войной, или же работает на войне, так спокойно, обстоятельно и вовремя совершает каждое действие. Политрук смотрел на него, и сам переставал суетиться, начинал действовать осмысленно, понимать, какая команда и какое действие сейчас будут необходимыми. Ночью «кулак», который лейтенант Добрынец решил направить на прорыв, был сосредоточен около бункера, в котором находилось командование заставы. Это укрепление, уже не раз обстрелянное врагом, бункером назвать было сложно. Место было замечено противником заранее, сюда постоянно била вражеская артиллерия. Так что правильно было назвать это место месивом воронок с остатками бетонной коробки типа «бункер». Прорыв лейтенант назначил на пять утра, но отдохнуть никому толком не удалось.