220 дней на звездолете

Члены комиссии расступились в стороны. С цветами в руках к нам быстро подошел человек, мысль о котором не давала нам покоя все эти шесть недель.

Живой, веселый, с блестевшими от радости глазами, перед нами был Сергей Александрович Камов.

Я не помню, как у меня на руках очутилась Марина…

— Сергей!.. Арсен!..

Камов и Пайчадзе бросились в объятия друг друга.

. . . . . . . . . . . . . . .

Затаив дыхание, боясь пропустить хоть одно слово, слушали мы несколько часов спустя рассказ Сергея Александровича о пребывании на Марсе и обстоятельствах его чудесного спасения.

Он говорил коротко и сжато, ни словом не упоминая о своих чувствах и переживаниях, но из этого сухого рассказа передо мной отчетливо вырисовывался героический характер этого человека, для которого его дело было дороже жизни.

— Пятьдесят пять метров ускорения дало мне возможность не только спастись, — закончил Камов, — но и достигнуть Земли на двадцать один час раньше вас. Скорость корабля после десяти минут работы двигателя составила тридцать два километра четыреста пятьдесят метров в секунду. В момент старта я потерял сознание и очнулся, когда корабль уже летел по инерции. В воду я, конечно, не ложился, так как не верю в спасительность этого средства. Придав звездолету нужное направление, я во всем остальном положился на законы механики и свое счастье, — он слегка усмехнулся при этих словах. — Вы сами можете понять, как мне было скучно одному. Приблизившись к Земле, я в полной мере оценил, какое сокровище имел Хепгуд в своем распоряжении и не сумел его использовать. Я говорю про двигатель его корабля. Это очень надежный, хороший механизм, не уступающий нашим. Тормозить звездолет трением об атмосферу я не хотел. Двигатель блестяще справился с задачей. Повернув корабль на сто восемьдесят градусов, я стал тормозить его именно этим двигателем и к моменту погружения в атмосферу имел почти нулевую скорость. Звездолет стал падать. Парашюта у меня не было. Он остался на Марсе вместе с нашим вездеходом. Я стал включать двигатель короткими толчками. Не могу сказать, что это было приятное ощущение, но своей цели я добился. Корабль прекратил беспорядочное падение и перешел в планирующий полет…

Он замолчал. В большой, красиво обставленной столовой было тихо. Все ждали продолжения. Волошин машинально помешивал ложкой давно остывший чай. Нина Арчилловна, жена Пайчадзе, чуть слышным шопотом убеждала Марину сидеть спокойно. Белопольский, Пайчадзе и я не спускали глаз со своего вновь обретенного командира.

— В общем, — сказал он, — можно сказать только одно: с момента, когда «СССР-ЛС2» разогнал зверей, и до приземления на Земле мне везло всё время. Видно, моей жене еще рано становиться вдовой, — он ласково погладил руку Серафимы Петровны. — Звездолет летел в стратосфере. Внизу находилась Сибирь. Постепенно снижаясь, я миновал Уральский хребет и опустился у самых предместий города Саранска. Удар был очень силен, но, как видите, я не пострадал, чего нельзя сказать о корабле. Ну, а дальше рассказывать нечего. Я послал телеграмму, и меня на самолете доставили в Москву. Там мне удалось присутствовать при триумфальном финише нашего звездолета.

Он протянул руку Белопольскому.

— Остается поблагодарить Константина Евгеньевича за его искусство. Звездолет, как вы знаете, опустился на ракетодроме как по расписанию. Первый большой космический рейс прошел точно в намеченные сроки. Это огромная победа!

— Куда вы думаете совершить следующий полет? —спросил Волошин.

— Конечно, на Марс. Загадки этой планеты должны быть разгаданы до конца. Только этот полет совершу не я.

— Это почему?..

— Боюсь, что только что закончившийся полет был для меня последним, — с грустью в голосе сказал Камов. — Нагрузка, которую мне пришлось испытать при старте с Марса, не могла не сказаться на здоровье.

Мы трое с ужасом переглянулись.

— Неужели ты говоришь правду? — прошептал Пайчадзе.

— Боюсь, что да, — ответил Камов.

— Мы вас вылечим, — решительно сказал Волошин. — Этого нельзя допустить. Лучшие врачи Советского Союза займутся вами.

Наступило тяжелое молчание. Серафима Петровна нежно обняла мужа и положила голову ему на плечо.

— Ничего, друзья! — сказал Камов. — В лице Константина Евгеньевича мы имеем хорошего командира для будущего звездолета, который я ему построю. Хочу надеяться, что и другие мои спутники не откажутся от этой роли. С меня вполне хватит. А среди нашей молодежи найдутся сотни будущих «звездных капитанов». Космические рейсы будут продолжаться.

— Один из этих капитанов сидит возле меня, — сказала Нина Арчилловна, стараясь шуткой разогнать мрачное настроение, овладевшее всеми. — Боюсь, что моя Марина — тоже будущий звездоплаватель: только о звездах и говорит.

— Обязательно буду! — сказала девочка и упрямо качнула головкой.

Все рассмеялись

— Решено! — весело сказал Камов.

— Когда же совершится второй полет на Марс? — спросил Белопольский.

— Года через два, — ответил Камов. — Корабль надо усовершенствовать или построить новый. Скорость в двадцать восемь с половиной километров в секунду слишком мала.