23 главных разведчика России

На последнем при жизни Ленина партийном съезде, когда сам Владимир Ильич уже не мог выступать, политический доклад прочитал Зиновьев. Он же сделал основной доклад на первом после смерти Ленина XIII съезде. Понимая, что он исполняет ленинскую роль, начал выступление очень благоразумно, процитировав стихи поэта Александра Безыменского, написанные к этому случаю:

Видно, у мыслей дрогнули колени.

В омуте глаз заблудилась тоска.

– Политотчет Цека… Читает… Читает…

Не Ленин…

«Зиновьев имел вид чрезвычайно самоуверенный, – вспоминал сотрудник Коминтерна Виктор Серж. – Тщательно выбритый, бледный, с несколько одутловатым лицом, густой курчавой шевелюрой и серо-голубыми глазами, он чувствовал себя на своем месте на вершине власти; однако от него исходило ощущение дряблости и скрытой неуверенности. За границей он пользовался жуткой репутацией террориста…»

Но в минуту откровенности Зиновьев признался художнику Юрию Анненкову, что скучает по Парижу, где до революции скрывался от царской полиции.

Главный революционер земного шара вспоминал о лиловых вечерах, о весеннем цветении бульварных каштанов, о Латинском квартале, о библиотеке Святой Женевьевы, о шуме парижских улиц. Зиновьев горевал, что Париж теперь для него недоступен:

– Революция, Интернационал – все это, конечно, великие события. Но, ей-богу, я разревусь, если и в Париже свершится революция!

Но если Париж благодаря Зиновьеву мог не бояться революции, то в Лондоне вождь Коминтерна легко сверг правительство, чему сам сильно удивился. Рассекреченные документы доказывают, что в Москве были растеряны: «письма Зиновьева» не существовало.

В двадцатые годы английская контрразведка читала советскую дипломатическую переписку. В искусстве дешифровки англичане опередили всех. Читая телеграммы в Москву и из Москвы, они знали, что советские дипломаты считали письмо фальшивкой. Советские руководители сами хотели найти тех, кто его соорудил. На заседании Политбюро 18 декабря 1924 года решили: предложить «лицу, доставившему «письмо Зиновьева», заявить о себе, причем ему «гарантируется безопасность и безнаказанность».

Помимо подписи Зиновьева на мнимом письме красовались еще две фамилии – представителя английских коммунистов Артура Мак-Мануса и одного из руководителей Коминтерна Отто Вильгельмовича Куусинена.

«Отто с самого начала знал, что письмо – фальшивое, – вспоминала его жена Айно Куусинен. – На письме в подписи Куусинена был лишь один инициал – «О.», а Отто всегда подписывался полностью – «О. В. Куусинен»…

Желая снять с себя подозрения, советские руководители позволили иностранцам заглянуть в свои секретные архивы. В ноябре 1924 года делегация британских профсоюзов прибыла в Москву, чтобы выяснить всю правду о «письме Зиновьева». Делегация опубликовала отчет, в котором говорилось, что она изучила протоколы заседаний исполкома Коминтерна и не нашли следов антианглийской деятельности: «письмо Зиновьева» является подлогом.

Конечно, британские профсоюзники увидели далеко не все.

«Профсоюзы Англии попросили разрешения внимательно ознакомиться с материалами Коминтерна, – рассказывала Айно Куусинен. – Требование поначалу показалось невыполнимым, но решили припрятать компрометирующие Коминтерн материалы и после этого дать делегации возможность ознакомиться с бумагами, касающимися английских дел. Три дня и три ночи изымались все опасные документы и особенно все, что было связано с тайными инструкциями для английской компартии. Была переписана даже книга регистрации переписки…»

Руководителям Коминтерна было что скрывать. Большевики готовили мировую революцию и, как могли, разжигали революционную борьбу в Европе. После неудачной попытки поднять вооруженное восстание в Германии готовили оружие для болгарских коммунистов, которые намеревались взять власть в Софии. Но не в Англии! 26 марта 1924 года Зиновьев подписал записку о ближайших задачах английской компартии, но там ни слова о подготовке восстания против британского правительства или создании боевых организаций.

На заседании Политбюро 11 октября 1924 года было решено ассигновать Исполкому Коминтерна дополнительные пятьдесят тысяч золотых рублей для работы в Англии. На что давали деньги? На коммунистическую газету.

Рассекреченные документы Коминтерна свидетельствуют: Москва была очень довольна соглашениями с Англией, связывала свои надежды с победой лейбористов на выборах. Поэтому Москве не было необходимости в тот момент посылать британским коммунистам письмо с призывом к вооруженной борьбе.

Торговое соглашение с Англией и ожидаемый заем были в тот момент во сто крат важнее мировой революции! Несмотря на революционную риторику, в конечном счете целью советской политики становился национальный интерес. Советский Союз искал компромисс между надеждой на мировую революцию и потребностями реальной политики.