23 главных разведчика России

«В 1941–1949 годах, – пишет Алексей Чёрный, – в краевом управлении госбезопасности по инициативе начальника второго главного управления П. В. Федотова утвердились провокационные методы агентурно-оперативной работы. В пятидесяти километрах от Хабаровска, близ границы с Маньчжурией, на советской территории был создан ЛЗ, то есть ложный закордон. Он состоял из советской погранзаставы, так называемых маньчжурского пограничного поста и уездной японской миссии. Советских граждан работники УНКВД-УМГБ провокационным путем вербовали – якобы для посылки за границу с заданием от органов. Затем инсценировали их переход через границу в Маньчжурию.

В действительности они попадали не за границу, а в так называемую уездную японскую военную миссию. Здесь сотрудники НКВД, переодетые в японскую военную форму, под видом белогвардейцев-эмигрантов учиняли допросы с применением мер физического воздействия, добиваясь согласия работать на японскую разведку. После этого их возвращали в район советской погранзаставы, где они арестовывались и отправлялись в хабаровскую тюрьму.

Таким путем были фальсифицированы дела на сто сорок восемь человек, которые впоследствии оказались осужденными на длительные сроки заключения. Многие бывшие работники Хабаровского управления НКВД-МГБ были исключены из партии и уволены, часть из них понесла строгие партийные наказания».

За такую работу наград Федотову не жалели: два ордена Ленина, четыре ордена Красного Знамени, полководческий орден Кутузова первой степени.

30 мая 1947 года постановлением правительства был учрежден Комитет информации при Совете министров (Комитет № 4), который должен был вести и политическую, и военную, и научно-техническую разведку. В состав комитета включили Первое главное управление МГБ, Главное разведывательное управление Министерства вооруженных сил, а также разведывательные и информационные структуры ЦК партии, Министерства иностранных дел и Министерства внешней торговли.

Личный состав всех этих служб был сведен в единый аппарат, размещенный возле ВДНХ в зданиях, где когда-то работал Исполком Коминтерна. Впрочем, всем помещения не хватило, и нелегальную разведку пристроили в Лопухинском переулке.

Реорганизация стала результатом глубокого недовольства Сталина работой спецслужб. Годом раньше он сменил министра госбезопасности – вместо генерала армии Всеволода Николаевича Меркулова назначил генерал-полковника Виктора Семевича Абакумова.

Но характерно, что Комитет информации при Совете министров возглавил не Абакумов, а министр иностранных дел Молотов, потом сменивший его на посту министра иностранных дел Андрей Януарьевич Вышинский. Вождь не хотел излишнего усиления Абакумова. Или не считал его способным руководить разведкой.

Он вообще решил, что разведка напрямую должна служить дипломатии. После победы в войне внешняя политика более всего интересовала Сталина. Он наслаждался своим положением одного из самых могущественных людей мира. Решать судьбы других стран было приятнее, чем восстанавливать экономику и бороться с голодом.

Заместителем Молотова по политической разведке 7 сентября 1946 года стал Павел Федотов, по военной разведке – недавний начальник ГРУ Федор Федотович Кузнецов, по дипломатической – дипломат Яков Александрович Малик, переведенный в комитет с должности заместителя министра иностранных дел.

Военные разведчики впервые оказались на равных с разведчиками с Лубянки и были этому рады.

– Руководители главного разведуправления сами постоянно ставили себя в подчиненное положение, – вспоминал кадровый военный разведчик генерал-майор Виталий Александрович Никольский. – Я когда был резидентом в Норвегии, прежде всего старался не давать в обиду мой коллектив. Разведка КГБ норовила «раздеть» военных, отобрать агентуру и выдать наши достижения за свои. Это у нас часто случалось: «соседи» умели кусок из-под носа урвать. Например, я работаю долгое время с каким-то ценным для нас человеком. У нас установились человеческие отношения, чувствую: он готов к вербовке. Но прежде чем оформить наши отношения, я шел к «соседям». Таково правило. На всякий случай надо убедиться, что он не состоит в их картотеке. Прихожу к резиденту внешней разведки КГБ, он делает удивленные глаза: «Да мы с этим человеком два года работаем!» А я вижу, что «сосед» просто блефует. Ему захотелось самому завербовать этого человека, тем более что подготовительная работа вся проделана. Такие замашки – перехватить, забрать себе – вызывали озлобление…

– Политическая разведка действительно всегда ощущала себя на полголовы выше военной, – рассказывал мне один бывший сотрудник первого главного управления КГБ. – Конечно, были соперничество, конкуренция. Все хотели первыми докладывать в ЦК КПСС важную информацию. А шефы на Старой площади, когда возникали споры между двумя разведывательными службами, обычно брали строну Лубянки. Так, мы получали от ГРУ агентов, в которых были заинтересованы. Я, например, работал с несколькими первоклассными шпионами, которых мы получили от военной разведки.