23 минуты мая (СИ)

— Вот, — он впихивает мне в руки папку, и я автоматически ее беру, — проанализируй эффективность работы этой фирмы и напиши краткий отчет. Геннадий Борисович требует. Завтра в восемь утра все должно быть готово, я отчитаюсь перед большим боссом.

Мерзкая улыбочка расплывается на обрюзгшем лице, Байдин похлопывает меня по щеке, словно собаку, и, насвистывая веселый мотивчик, собирается уходить.

Ах, ты клоп тупорогий.

Кажется сегодня у меня день сжигания мостов и избавления от паскуд, ездящих на мне как на ишаке.

— Антон Николаевич, — зову приторным, обманчиво ласковым голосом.

Алена отступает и скрещивает руки на груди, с кривой ухмылкой ожидая представления. Она как никто другой знает, что я использую такую интонацию очень редко и только в тех случаях, когда меня доводят до крайней точки кипения.

Поворачиваюсь и шагаю к удивленному шефу.

— Напрягите свои мозговые рельсы и сделайте отчет сами, — с силой тычу папкой в грудь Валенка.

— Сомова, ты часом не охренела! — он быстро отходит от шока и рявкает на весь вестибюль отеля. — Хочешь, чтобы я тебя уволил?

— Как вам будет угодно, — чеканю каждое слово. — Но если в моей трудовой появится статья, напишу заяву о грязных приставаниях с вашей стороны. Геннадий Борисович долго думать не будет, плюнет на дружбу с вашим папашей и даст пинка под зад, чтобы не запятнать репутацию компании. А если и нет, то с моим увольнением станет понятно, что вы — Валенок, совершенно не разбирающийся в работе.

Байдин теряет дар речи. Он хоть слово понял или это был слишком длинный монолог?

7

Не люблю конфликты, не люблю ставить людям ультиматумы. Но мне надоело быть услужливой, вежливой и всепонимающей амебой. Ни муж, ни шеф не собирались входить в мое положение и идти на компромисс, а я не могу все время им уступать.

Всегда знала, что внутри меня сидит стерва, но обычно она спит под теплым одеялком благоразумия.

Чувствую себя уставшей и опустошенной. Зато Леля радуется как ребенок тому, что я постояла за себя.

— Слушай, — восторженно говорит Алена, придерживая дверь в мой номер, — может переедешь ко мне в Москву, если рушится все, что держит тебя в Сургуте?

— А мама и дедушка с бабушкой?

Поставив сумку у кровати, сажусь на нее и, наконец, снимаю туфли. Достаю ноутбук, чтобы заблокировать виртуальный счет. Надеюсь, еще не успели потратить остатки денег.

Сестра садится рядом, заглядывая в экран.

— А разве они нас когда-нибудь ограничивали? Нет.

Посмеиваюсь над Аленой. Сама спросила, сама ответила. Почему бы не поговорить с хорошим человеком. Но она права.

Мама никогда не запрещала нам ничего в категоричной форме, не заявляла «я — мать, я знаю лучше», а всегда старалась поддержать.

Когда мы сообщили, что уйдем из школы после девятого класса и поедем учиться в Сургут, она помогла выбрать техникум несмотря на то, что предпочла бы что бы мы прожили дома еще минимум два года.

Единственное, что она нам запрещала — работать во время учебы, чтобы не отвлекаться. Говорила, что, затянув пояса, мы справимся. И мы справлялись, пока учились в техникуме. А потом слезть с маминой шеи стало идеей фикс.

— Хотя бы подумай, — сестра смотрит умоляюще. — Посоветуйся с мамой.

Я понимаю почему Алена хочет, чтобы я жила в Москве. Друзья не заменят семью. Ей хочется, чтобы кто-то из родных был рядом. Но я не могу сорваться в одну секунду. Слишком много проблем свалится, как только я вернусь в Сургут. Уверена, развод будет нелегким, Лешина мамаша постарается испоганить все по максимуму.

Он поздний ребенок. Мегера от него ни на шаг не отходит до сих пор. Что бы у нас в семье не происходило, виновата всегда я.

Да и шеф накинет говна на вентилятор.

— Ближайшие месяцы о переезде можно не мечтать, — говорю я, — но, когда все устаканится, обещаю подумать.

Сестра радостно взвизгивает и кидается мне на шею, опрокидывая на кровать. Боюсь представить, как она будет проявлять свою радость, если я соглашусь.

Сходив по очереди в душ, мы, закутанные в халаты, заваливаемся на тесной полуторке посмотреть телек. Пощелкав каналы и не найдя ничего интересного, останавливаемся на российском сериале, который создает фоновый шум для нашей болтовни.

Через какое-то время недосып и тяжелый день дают о себе знать, и я начинаю клевать носом. Сестра, заметив мое состояние, желает спокойной ночи и чмокнув меня в щеку, уходит тихо прикрыв дверь. И я проваливаюсь в долгожданный сон.

Всю ночь я сплю как сурок под транквилизаторами и, проснувшись рано утром с ясной головой и спокойным сердцем, уже не чувствую себя сломленной под грузом проблем.

Потеря телефона больше не беспокоит, наоборот приносит толику облегчения. Ни шеф, ни муж не испортили нашу прогулку с Аленой звонками.

Все, что ни делается — к лучшему.

Позволяю себе понежиться в кровати и поразмышлять о своей жизни. Забавно, что в командировках, в чужих городах я чувствую себя более расслабленной.